Последние пару минут Полина молча смотрела в заметённое снегом окно, утирала слёзы и шмыгала носом. Я тоже молчал, чтобы дать ей остыть и прийти в себя. После спускания пара нужно подождать, пока он полностью рассеется, чтобы не обжечься. Эффект горячего попкорна в бумажном пакете.
‒ Скажи, как ты видишь своё будущее? ‒ мягко проговорил я. ‒ Ты вообще планируешь когда-нибудь жить? Или так до старости и будешь обслуживать алко-притон в собственном доме?
Полина тяжело вздохнула и посмотрела на меня уже почти спокойно.
‒ Я ко всему привыкла… Ко всему, ‒ меланхолично промолвила она.
‒ Значит, тебя всё утраивает?
Глаза её моментально увлажнились, и Полина спешно отвернулась.
‒ Да что я могу…
‒ Я уверен, что вечно это длиться не будет, и скоро всё изменится. Просто знай, что у тебя всё получится, всё в твоих руках. Ты отвоюешь кровно заработанные деньги, зарплатную карточку, своё имущество и всё, что к нему прилагается, приведёшь себя в порядок и вернёшься на ту самую работу, которую так любила. Начальник ведь сказал, что примет тебя обратно, если ты захочешь вернуться. Так сделай уже первый шаг.
Она не успела мне ответить. Сверху раздался громкий лязг металлического засова, и пунцовая Полина моментально побледнела.
‒ Уходи, быстро! ‒ испуганно прошипела она и побежала вверх по лестнице. Я тихо шмыгнул за ней.
В этот момент по подъезду разнеслись нетрезвые оры. На площадке между пятым и четвёртым этажами вышли курить пьяницы ‒ двое мужчин и женщина. Тощая, иссохшая, с глазами навыкат на пропитом лице, полуседые не крашенные волосы собраны в пучок, грязная одежда. От всех разило кислым потом и нестиранной одеждой.
‒ О-о! Явилась наконец! ‒ прогундосила женщина мерзким сиплым голосом, выставляя напоказ полубеззубый рот, увидела меня и вытаращила глаза. ‒ Это чё такое? Ты мне в дом мужика что ли надумала привести?!
‒ Нет, он… не со мной, ‒ жалко проблеяла Полина.
‒ А ну домой пошла и посуду иди мой! Тараканы бегают, как у себя дома, пока ты тут задницей крутишь! Тебе сколько можно повторять ‒ мужики зло! Нечего с ними водиться, пока молодая! Это мне уже можно, хуже всё равно не будет! ‒ хрипела мать уже в спину девушки, пока та семенила домой. Её гости загоготали и стали поддерживать собутыльницу. Она перевела взгляд на меня, так и застывшего на ступеньках. ‒ А ты куда идёшь, молодой интересный, если не с ней?