Брут скосил глаза на Птичку.
Впрочем, лучше бы он этого не делал.
Спроси кого, каково это – оказаться беспомощным в дурном сне, из которого никак не проснуться, и ноги, как назло, лишь глубже увязают в жиже, как бы быстро ты ни пытался двигаться, – так наверняка же скажут, что дурак…
Некогда голубые глаза де Круа горели нездешним светом. Личико искажала страшная гримаса. Еще мгновение, и она издала такой вопль, как если бы кто надумал пилить чугун и при том лупить им себя же по яйцам.
В страшном визге он смог разобрать «хватит!». Все задрожало и оборвалось. После чего почуял как из заложенных ушей потекло теплое, а песок на зубах посолонел от вкуса собственной крови.
Тут-то безобразная тварь на нее и обернулась. И поползла. Со страшным стоном теряя ветви.
Какая бы отвага ни переполняла, Брут все же решил зажмуриться. Поделать он все равно ничего не мог. Видеть же последние минуты подопечной…
Сейчас же хватка проклятого плена ослабла. И совершенно некстати на него приземлился моряк. Когда тот чуть приподнялся и закашлялся, из носа его хлынула кровь.
Но наступила такая оглушительная тишина, что один глаз-таки пришлось приоткрыть. А за ним и другой.
Брут протер глаза. Высокая, едва ли не на голову выше Птички, та, ничуть не стесняясь, выхаживала вокруг его подопечной. Казалось, она не то обнюхивает де Круа, не то близоруко рассматривает.Перед Селин стояла… неизвестная голожопая деваха?..
Понемногу возвращался шум ночных дебрей. Щелкало. Свистело. Тявкало. Прозвучало по-птичьи резкое, с грубым говором:
– Из стихийных будешь… Твой белый колдун конечно говорил, что ты полукровка. Но чтобы из наших..
Стараясь не шуметь – насколько такое вообще было возможно в полном доспехе – палец Брута скользнул на курок. Роскошные формы девицы на мушке покрывали подозрительные рисунки. При ходьбе полная грудь дикарки покачивалась. Брут вгляделся. Выглядела ее кожа так, будто секли плетьми, да с умыслом. Чтобы красиво? Или как? Выпуклые узоры с острыми загогулинами ползли по шее, раздваивались на плечах, растраивались по лопаткам, учетверялись на грудях, ну а к промежности так множились, что…
Кабы не наруч, руку он потерял бы мигом. Невиданной силы удар прилетевшего булыжника хлестнул по мушкету, да так, что Брута отбросило. Жуткая девка обернулась: