«Судья должен пристально смотреть на обвиняемого в течение всего времени допроса, внимательно наблюдая за движениями. Если обвиняемый дрожит, плачет или вздыхает, следует спросить его о причине этого. Если он запинается, мешкает с ответом или же медлит и раздумывает над своими словами, то судье следует настойчиво повторять вопросы…»
Истину полагали заключенной в теле свидетеля, задачей же палача было добраться до нее при помощи боли. Этот подход выглядит чуть менее странным, если познакомиться с рассказом Шейлы Кассиди, английского врача, которую арестовали и пытали в пиночетовском Чили в 1975 г. Ее раздели, чтобы она почувствовала уязвимость своего тела, растянули и привязали к металлической кровати, к которой был подведен электрический ток. Ей ввели глубоко в вагину электрод, а еще одним проводом водили по всему телу, чтобы палачи могли вызывать у нее спазмы в любой момент. По ее словам, в этой ситуации она «не могла лгать из-за частых и сильных ударов током, даже думать не могла». Если она и пыталась хитрить, из-за боли у нее это не получалось.
То есть, когда речь идет о конкретной личности, классическая теория может оказаться до некоторой степени верна. Но современные знания изрядно отредактировали древнее философское представление о связи тела и истины. В XVII в. Декарт в своей знаменитой теории о дуальности физического тела и бесплотной души положил начало четкому разделению этих двух явлений. Пытать людей от этого не перестали, но теперь пытки считались рычагом, заставляющим человека сказать то, что он скрывает в своих мыслях. Истина более не считалась чем-то безличным, спрятанным в теле.
До того процесс добывания из человека правды был практически сакральным действием, теперь же он стал жестоким инструментом достижения цели – неизбежным злом, но все-таки злом. Начиная с XVIII в. (эпохи Просвещения) мы видим, как культура движется к отказу от пыток.
«Уже в XVI в. французский мыслитель Монтень высказывал свое отвращение к тому, что полагал лишь садизмом на государственной зарплате:
«Я не в состоянии был поверить, пока не увидел сам, что существуют такие чудовища в образе людей, которые готовы убивать ради удовольствия, доставляемого им убийством, которые рады рубить и кромсать на части тела других людей и изощряться в придумывании необыкновенных пыток и смертей; при этом они не получают от этого никаких выгод и не питают вражды к своим жертвам, а поступают так ради того, чтобы насладиться приятным для них зрелищем умирающего в муках человека, чтобы слышать его жалобные стоны и вопли. Вот поистине картина, которой может достигнуть жестокость».