Однако Плутарх проигнорировал намеки дочери и смотрел на цветок холодными красными глазами.
А Клима сказала:
– Да, Помпея, сад моего… – она хотела добавить «мужа», но осеклась. – У меня весь сад завял почему-то.
Плутарх вежливо попросил горшок с цветком и стал его пристально разглядывать, положив на траву. На его лице читались озабоченность и даже страх. Он засунул белое копыто в землю и достал черную размякшую тину. Помпее поплохело от отвратного запаха ила.
– Надо тебе одно снадобье, – сообщил он, возвращая горшок. – Оно исцелит почву.
– Я так и знала, что у тебя найдется нужное лекарство! – возликовала Клима.
Плутарх пропустил радостные слова мимо ушей. Зашел в шалаш, откуда вернулся с хрустальным пузырьком с символом белых рогов.
– Вот, – равнодушно предложил он.
Но это не помешало Климе чмокнуть его и ускакать прочь. Отец Помпеи, отойдя от поцелуя, проворчал:
– Нынешнее поколение совсем разучилось держать себя в копытах.
– А по мне это было здорово! – заявила счастливая Помпея. – Давай пригласим ее на чай!
– У меня есть дела поважнее, Помпея, – неуверенно произнес Плутарх и снова отправился к шалашу.
– А что это, кстати, за зелье? И чем заболел цветок? – Помпея быстро нагнала отца и преградила ему дорогу.
– Его много лет варила твоя мать… – Плутарх запнулся, поняв, что сболтнул лишнего.
– Моя мама? Расскажи!
– А что тут рассказывать, – Плутарх пытался пройти, только Помпея упорно стояла на пути. – Персия была алхимиком, а в Елисейском Лесу полно трав и минералов, которые можно использовать.
– А что это за хворь? Как ты узнал, что надо лечить ее именно этим снадобьем? У нас таких еще много? Где они хранятся? Ты меня этому научишь? Почему ты раздаешь всякие бесполезные амулеты вместо снадобий? Расскажи мне все…
– О Великий Созидатель, – взревел старый единорог. – У всех жеребята как жеребята, а мне достался любопытный воробей. Дай мне во имя Белокрылого Короля пройти!
Помпея от неожиданности отпрянула. Плутарх вбежал в шалаш и, взяв пюпитр, перо и дневник в синей обложке, пошел в сад.
– Но папа… – крикнула Помпея, но тот уже скрылся за деревом. – Ну и ладно! – малышка гордо загарцевала вглубь чащи.
Там среди кустов чернины и мощных дубов стоял маленький дом, вросший в толстый ствол ясеня. Возле него дремал старый Герат. Его рог давно стал белым, почти блеклым, а его грива и шерсть потускнели, будто внутри старика угасала жизнь.