Водитель остановил машину.
– Приехали, – сказал Марат, весьма довольный этим.
Мастерская пребывала в разоре со дня отправки картин на выставку. Мольберты, полотна были сдвинуты хаотично в кучу, на полу валялись остатки разломанного подрамника, упаковочная бумага. С уходом Леры состояние жилища перестало волновать его.
– Гостей не ожидалось, – бросил сухо Марат.
Он быстро переоделся, затем достал из шкафа постельное белье, полотенца, обнаруженный там же Лерин халат, видимо, забытый ею, и, бросив все это на тахту, обратился к гостье, с интересом разглядывающей его студию:
– Приглашаю совершить небольшую экскурсию по спецобъектам! Вот здесь можно приготовить себе яичницу, – указал он на маленькую газовую плиту в углу комнаты. – Почему яичницу? Потому что кроме яиц в холодильнике, скорее всего, ничего нет… Здесь душевая, туалет – все вполне цивилизованно. За ширмой, как вы видите, отсек сновидений… А теперь, – он протянул ей ключ, – разрешите откланяться. Вы можете еще дополнительно набросить крючок. Но тогда я буду вынужден разбудить вас утром, чтобы попасть в мастерскую. Смотрите сами, – сказал Марат и, кивнув ей, решительно направился к выходу.
«Ну и куда же ты теперь?» – спросил его ехидно внутренний голос. Марат закурил и стал медленно спускаться по лестнице.
«Ты, братец, с придурью, оказывается, – не унимался тот, сидящий внутри. – Вместо того, чтобы растянуться на матрасе в каком-нибудь углу мастерской, а еще лучше – уложить на него несостоявшуюся утопленницу, ты прешься, глядя на ночь, незнамо куда. Пижона из себя корчишь?»
Идти Марату действительно было некуда. За ним давно укрепилась репутация человека язвительного, замкнутого, высокомерного, так что подружиться с ним никто не проявлял желания. Только Рита, дама с весьма неординарным характером, за что ей и не везло в личной жизни, казалось, понимала его.
Марат поморщился. Вся эта история не нравилась ему. Она выбила его из привычной колеи. Но главное, что беспокоило, он чувствовал, как в нем проснулось вдруг что-то странное, непонятное, что не подчинялось ему самому, нарушало обычный строй мыслей, заставляло поступать вразрез с устоявшимися понятиями и привычками.
Сердито хлопнув дверью подъезда, он направился в сторону бильярдной. Марат считался хорошим игроком и нередко допоздна гонял шары. В этот раз он превзошел самого себя. Выиграл все партии и разделал под орех главного своего соперника Сашку Быстрова. Шары, как обезумевшие, носились по зеленому полю и, толкая друг друга, спешили влететь в какую-либо из луз.