Мы с Гулей встаем. Женщина отодвигает журналы и просит мой стул. Я снимаю с него вещи и подаю ей. Она садится и раскладывает на столе документы.
Вблизи она выглядит еще интереснее. Комки туши свешиваются с густо накрашенных ресниц, обрамляющих выцветшие голубые глаза. Розовая помада лоснится на ссохшихся морщинистых губах. Она медленно заполняет все документы сначала на меня, потом на Гулю. Затем встает и кокетливо придерживая папку с бумагами говорит голосом цыганки, которой только что дали милостыню:
– Счастливо вам, девочки! Здоровья. Доносить и родить благополучно ваших деток. Ну и любви, конечно!
С улыбкой разворачивается и дефилирует к выходу.
– А есть ли она, любовь? – раздается обреченный голос из дальнего угла палаты.
– Что?
– Есть ли любовь? – с вызовом повторяет Даша.
На лохматые глаза женщины опадает вуаль светлой грусти, она на несколько секунд задумывается.
– Если у вас есть дети, значит, и любовь в вашей жизни была, – серьезно говорит она, – хотя бы одну ночь.
Я застываю на этом безнадежном «была», Даша несогласно фыркает, Галя прикрывает глаза и будто смеется над правдой, такой прозаичной и простой. Гуля безуспешно пытается поднять уголки губ, но они снова и снова тянутся вниз.
Сразившая нас своим афоризмом женщина с довольным видом выходит из палаты.
Час дня. Я лежу и смотрю в прямоугольник неба.
Дребезжание обеда.
До отплытия два часа, а мне все не несут подписанные бумаги. Постоянно звонит Марк и спрашивает: «Ну что? Ну когда?». Каждые пять минут я выбегаю в коридор. Дергаю медсестру. Мне отвечают, что больница большая, и выписки со всех отделений оформляются в одном кабинете, оттого и задержка. Разводят руками, пожимают плечами – дескать, ждите, извините. А я не могу ждать. Ровно пять лет назад в это самое время я впервые стала матерью, вы что не понимаете? Это все я говорю, конечно, не вслух. Время вязко растекается, и я чувствую, как вместе со временем уходит надежда, наконец обмякаю и бессильно оседаю на все еще мою койку, с которой я уже не хочу иметь ничего общего. Ноги свисают на пол, их место на кровати занято подготовленными к выписке сумками и пакетами. Я уже не в силах считать минуты – успею, не успею. Я сдаюсь.
– А мама не придет? – спрашивает именинник. Жанна Николаевна видит только золотистые завитки волос на Мишкиной поникшей голове. Их шевелит свежий речной ветер.