– Что вообще?
– Ничего. Пошёл я делами заниматься.
– Кормить хоть будешь?
– О том не беспокойся.
Карника вдруг расплакалась. Последний раз так плакала на похоронах отца.
Мать вернулась на следующий день. Молча отперла дверь, выпуская Карнику. На дочь старалась не смотреть. Девушка увидела заплаканное лицо.
– Он бил меня, – зачем-то сообщила Карника, хотя понимала, что мать об этом уже знает.
– Иди в дом.
– Что с Ошеро? – этот вопрос сутки мучил девушку.
– Лучше о себе подумай, – бросила мать.
– Что с ним?! – Карника повысила голос, чего не делала по отношению к матери.
Женщина вдруг схватила дочь за волосы, притянула к себе, зашептала на ухо.
– Жив твой Ошеро, да только погубила ты его сегодняшней ночью. Предупреждали мы тебя, чтобы не ходила ты к нему, не губила своей невинности. Не послушалась, накликала беду на обоих.
– Я только хотела…
– Хотеть дочери положено то, что родители для нее делают и советуют. Все остальное капризы.
– Капризы, говоришь. Только ты сначала себя вспомни. Как бегала за моим отцом против воли родительской тогда оба пошли. Разве не так, мама?
– У нас другая причина была да и я совершеннолетия своего дождалась, прежде чем с милым лечь. Ты же поспешила.
Женщина отпустила дочь, толкнула в спину.
– Не следует на людях обо всем говорить.
Дома ждал отчим, сидел на табуретке, обхватив голову руками. На шаги поднял голову, тоскливо посмотрел на падчерицу. У Карники перехватило дыхание. Переступив порог, она опустилась на стоящую вдоль стены лавку.
Мать прошла вперед и села на табуретку рядом с мужем.
С минуту царила полная тишина.
– Так и будете молчать? – спросила Карника. – У вас такие лица, словно вы хоронить меня собрались. Ну, потеряла я девственность, так что ж теперь? За то с девушки спроса никакого. Так ведь?
– Всё верно, Карника, – подтвердила мать. – Для закона ты чиста.
– Для кого же я стала преступницей?
– Пусть бы лучше преступницей объявили тебя да и нас заодно, чем вот так, – ответил отчим, глядя в пол.
– Да объясните вы мне толком, что произошло! – Карника встала, уперла руки в бока. Переводила взгляд с одного на другого, но они не хотели смотреть на нее.
– Госпожа требует отправить тебя в свой дом, – сказала, наконец, мать, подняв глаза на дочь.
Только сейчас Карника увидела ее постаревшее лицо. Опухшее от пролитых слез. Еще вчера мать была молодой, а сегодня совсем старуха сидит перед ней. Даже проседь видна в волосах.