К ее счастью, Бог на этот раз, видимо, устав от ее мольб и слез, решил подсобить несчастной. Взгляд женщины, отчаянно метавшейся у края обрыва, неожиданно натолкнулся на толстый корень дерева, торчавший из земли.
– Рафочка! – с благодарностью прошептала Анна. – Ты снова протягиваешь мне руку! Спасибо тебе, любимый, – ещё раз на прощание шепнула она разверстой могиле, в которой вместе с ее мужем оставались погребенными сотни людей. – Ты жди меня, я ненадолго…
Жизнь – какое это ёмкое слово. Человек существует, потребляет пищу, заботится о своих близких, и не замечает, что счастлив. Счастлив тем, что может, казалось бы, самое простое и обыденное: вдыхать воздух, жмуриться от утреннего солнца, подставлять руки под струи дождя… И только стоя на узкой грани, отделяющей живое от неживого, он, наконец-то, начинает осознавать, каким несказанным богатством обладает, и как страшно и одновременно легко его потерять.
Лес, молчаливо обступивший два счастливо избежавших неминуемой гибели человеческие существа, похоже, совсем не радовался их возвращению с того света. Колючие ветки сосен, мелкий кустарник и даже старые, уже сгнившие от времени пеньки изо всех сил старались либо колюче хлестнуть, либо побольнее ударить бегущих, не разбирая дороги, женщину и девочку. Анна, словно в беспамятстве, крепко схватив за руку Саррочку, пробиралась через бурелом, не замечая, что ее платье разорвано, а туфли потеряны. Ею овладело неведомое доселе чувство дикого животного, которое стремится уйти как можно глубже в чащу, подальше от своих преследователей. Каждый шорох, каждая случайно треснувшая ветка заставляли её вздрагивать всем телом и бежать, бежать, чтобы скрыться от ужаса, который только что довелось пережить.
– Тётенька, – Саррочка, похоже, совсем выдохлась, но старалась не показать виду, – куда мы бежим? Ты знаешь?
– Нет, деточка, – Анна была уже не в силах обманывать ни себя, ни ребёнка. – Мы просто сейчас убежим с тобой далеко-далеко. И нас никто не найдёт.
– Тётенька! – детский голос был слаб и жалобен. – А давай мы с тобой посидим немножко, а потом опять пойдём. Только чуть-чуть. У меня очень ножка болит.
– Ну-ка покажи свою ножку, – Анна с трудом вернулась из своего безумного забытья и присела на корточки рядом с ослабевшей от всего пережитого девочкой. – Давай-ка я посмотрю, поцелую, и всё пройдёт! Ну, что ты, маленькая, что ж ты плачешь? Тебе больно? – женщина нежно погладила вздрагивающие плечики девочки.