«Красив, проклятый!» – не отрывая взгляда, подумала Лия, медленно опускаясь на колени перед кроватью.
Он передвинулся и, лаская взглядом нежный затылок, закинул руки за голову.
В эту ночь она лежала в своей комнате, прислушиваясь к его шепоту и вздохам Клавдии. Ее слегка припухшие губы улыбались в темноте. Она добилась своего: бумага была подписана, паспорт сдан в милицию на прописку. Зизи осталась бы ею довольна. Ласковый теленок, ласковый теленок! Внимая ночному регтайму, она с волнением вспоминала, как оказалось приятно соглашаться с желаниями Вадима, когда он понял, что может делать с ней все, что захочет. Она, играя неопытную девочку, подчинялась ему не без сопротивления, но с видимым удовольствием.
Лия потянулась, проведя руками по телу от груди вниз до темных волосков. Засыпая, она услышала, как Вадим, не зажигая света, пошел на кухню. Когда он вернулся, Клавдия тоже уже спала.
Он прислушался к ровному дыханию жены и направился в комнату Лии. В полусне она увидела, что он опустился на пол у ее кровати. Его руки скользнули под одеяло. Лия изогнулась от жаркой ласки. Подарив ему поцелуй, она осталась одна, завернулась в одеяло и спокойно проспала до самого утра.
Им удалось провести вместе еще несколько дней. И опять было непонятно, есть ли какие подозрения у Клавдии или нет. Во всяком случае, возросшая чувственность Вадима ее устраивала, ведь он, как в молодости, ночами не давал ей покоя.
Связь прекратилась сама собой с возвращением Виталика. Его известили, что Лия с первого сентября выходит работать в школу, на том он и остановился, не вникая в подробности, так и не узнав правды.
Лето кончилось. Начались первые холодные дожди. Один за другим прошли осенебри. И вот уже белые мухи закружились над промерзшей землей. Наконец лег снег. Виталик выиграл гонку на 15 колометров на первенство Центрального Совета.
А над головой Артура, как туча, нависла беда.
Гроза разразилась после того, как ему предложили после окончания университета работать в закрытом городе Арзамас-16. Артур, имея в виду аспирантуру в Физическом институте, легкомысленно пожал плечами. Видимо, неправильно истолковав этот жест, с вниманием прошлись по его личному делу Вскоре состоялось комсомольское собрание, и его чуть не исключили из комсомола, вынеся ему в итоге строгий выговор с занесением в учетную карточку с формулировкой «за крайний позитивистский уклонизм, политическую несознательность и отрицание определяющей роли советского государства в мировом процессе».