Впоследствии выяснилось, что ребёнок сбегал из детдома к большому и доброму Коку, который, может, один во всём мире отвечал ей любовью. Я приходил в этот детдом, я видел её кровать, шкаф, забрал себе её маленькую фотографию, на оборотной стороне которой было написано: «Даша Шевцова». И всё, что мне осталось от маленькой снежинки, мудрый и добрый пёс, который и мне стал настоящим лекарем.
Было это восьмого числа не припомню какого года. Одно известно мне, что было это давненько. В городе N жил мужчина средних лет. Он носил длинную бороду, украшавшую его смуглое лицо. Бородач был уверен в том, что она ему очень идёт и делает его моложавым. По правде говоря, он становился похож на изнурённого просьбами старика Хоттабыча, но никак не на героя голливудских фильмов.
Мужчину звали Андреем Бегутовым. В свои тридцать три года он успел только лишь стать романтиком, который без конца переживает глубокие чувства, не до конца понятные окружающим. Телосложения мужчина был хорошего: высокого роста, стройный, с большими, мясистыми руками, которым, казалось, под силу любой физический труд. Ноги его были не менее большими, а голова, казалось, похожа на большой шар от количества мыслей, гнездившихся в ней.
Андрей с ослепительной улыбкой, которая так явно вырисовывалась на его смуглом лице и пробивалась сквозь золото бороды, всю свою жизнь проработал инженером и был уверен, что может принести много полезного ещё на этом поприще. Но чем старше он становился, тем чаще путались его мысли, которые совершенно не хотели оставлять товарища Бегутова. Они подбрасывали, как дровишки в костёр, идеи, и он, не разгадав их коварного плана, начинал думать.
Отчего-то мысли были сильнее его. Они вдруг стирали очертания реальности и начинали шептать: «Вот мы! Иди скорее! Возьми нас, возьми!». И Андрей Бегутов, отложив чертежи и наброски в сторону, раскидав карандаши, подходил к окну и любовался светом огромной жёлтой Луны, которая готова была раздавить город своими мясистыми боками. Она напоминала инженеру о том, что давно осталось позади, чего в его жизни уже никогда не будет.
Вечер. Школьный бал. Выпускной, на который он пришёл в своём поношенном костюме и новом галстуке – на него он копил последние несколько месяцев. Андрей был полон гордости за эту удивительную деталь, которая, как ему казалось, должна была пленить всех. Так нередко бывает в жизни: мы, искренне чем-то восхищаясь, ждём, что и другие люди оценят всю красоту, всё изящество предмета, о коем мы томно вздыхаем.