Симон отрешенно кивал, ему было больно слышать все это.
– Охота продолжается, – прохрипел он, – всего лишь…
– Вам надо укрыться в другом месте. И немедленно. Я проведу вас. Да здесь совсем рядом.
«Да нет, довольно прятаться, – подумал про себя Симон, – теперь, когда Господь отверз дверь веры Христовой язычникам, смягчает их сердца. И они уже не овцы блуждающие, а возвращающиеся к своему пастырю – Иисусу».
Зилот закрыл глаза и явственно услышал приближающийся конский топот. Три всадника во главе с самим Клавдием беспощадно подстегивали плетьми несшихся рысью своих лошадей. Какие же у всадников разгневанные лица, будто они гонятся за самым опасным преступником на свете.
– Пойдемте, Симоне? – подросток тронул старца за рукав хитона. – Нельзя терять ни минуты.
– Нет, – решительно отрезал Зилот. – Тебя ждет отец.
– Пойдемте?
Симон нахмурился и жестко заглянул в глаза Нита:
– Уходи!
Парень покорно отвернулся, и стал подниматься в гору. Зилот облегченно вздохнул, сжал голову руками: «Вот и всё». Главное, что Нит окажется в безопасности.
– О, Равви!
И пусть над ущельем темнеет небо, сверкают короткие молнии, издалека доносится гром и шум разбуженного моря. Симон воспринимал это как должное.
– О, Равви, – забормотал Симон, – видимо, пришла мне пора покаяться. Прости, что я не понял тебя сразу, позволял себе проявления не братолюбия, зависти, гордыни, чревоугодия и блуда. Пусть с опозданием, но я возлюбил Господа всем сердцем и душою, возлюбил и ближнего как самого себя. О, Равви! Как много беззакония вокруг.
Симон обернулся на истошные крики и отборную ругань: всадники в черных плащах уже вторглись в ущелье. Один из них на белом коне в красном шлеме махнул рукой в сторону Зилота. Симон же не двинулся с места. Два рослых центуриона цепко подхватили его под руки. Третий – спрыгнул на землю —
небольшого роста, кривоногий, с продолговатым лицом и маленькими сверлящими черными глазками.
– Ты Симон Зилот? – по-женски взвизгнул он. – Отвечать!
– Я, – выдохнул старик.
– А я – Клавдий! Ты слышишь, старая развалина? Клавдий!
Взбешенный легионер закружил коршуном вокруг Зилота. Симон спокойно произнес:
– Для меня все люди в равном положении, почтеннейший.
– Я твой господин, а не почтеннейший! – брызнул слюной Клавдий.
– Нет, ты заблуждаешься, сын мой.
Римлянин выхватил короткий меч из ножен: