Волшебное сообщество молча наблюдало, как он наливает себе изрядную порцию в бокал.
– Ты смотри, не переборщи с этим, – нервно сказал декан.
– Ваше здоровье! – ответил Ветром Сдумс.
Аркканцлер побарабанил пальцами по столу.
– Господин Сдумс, – сказал он, – а вы ничего не забыли?
– А можно ещё вот этих, как их, тортилл? – Ветром не слушал его. – Конечно, я такое за настоящую еду не считаю, это ж просто печеньки, которые окунаешь в жижу, ничего такого. Чего бы я сейчас и правда поел, так это знаменитых мясных пирожков господина Достабля…
И тут он умер.
Аркканцлер оглядел товарищей-волшебников, на цыпочках подошёл к каталке и приподнял жилистую, извитую венами руку Сдумса, проверить пульс. Покачал головой.
– Вот так и я хотел бы умереть, – сказал декан.
– Как? Бормоча что-то о пирожках? – спросил казначей.
– Нет. С опозданием.
– Погодите-ка. Погодите, – сказал аркканцлер. – Это, знаете ли, непорядок. По традиции, когда волшебник умирает, Смерть лично должен явиться на…
– Может, он занят, – поспешно вставил казначей.
– Верно-верно, – подхватил декан. – Я слыхал, в Щеботане сейчас лютует эпидемия птичьего гриппа.
– А ещё буря была прошлой ночью. Наверняка много кораблекрушений, – добавил преподаватель современного руносложения.
– И кстати, сейчас же весна, а по весне в горах сходит много лавин.
– И чума ещё.
Аркканцлер задумчиво погладил бороду.
– Хм-м, – сказал он.
Из всех созданий в мире только тролли верят, что всё живое движется сквозь время, повернувшись задом. Если прошлое нам видно, а будущее скрыто, говорят они, значит, глаза у нас не в ту сторону. Всё живое летит по жизни вперёд затылком. Идея очень интересная, особенно учитывая, что додумался до неё народ, большую часть жизни занимающийся тем, что колотит друг друга камнями по голове.
Но задом там или передом, а у всех живых существ есть своё Время.
Смерть скакал галопом вниз сквозь грозовые облака.
Теперь у него тоже было своё Время.
Время его жизни.
Ветром Сдумс вгляделся в темноту.
– Здрасти? – сказал он. – Здрасти! Есть тут кто? Ау?
Вдали раздался одинокий шелест, словно порыв ветра в конце тоннеля.
– Выходи, выходи, не стесняйся, – сказал Ветром, его голос дрожал весёлым безумием. – Не волнуйся, я не против, даже заждался, по правде сказать.
Он хлопнул в призрачные ладоши и потёр их с наигранным энтузиазмом.