«А кто нас разберёт, – размышлял он, сидя в кресле в своём кабинете, – если сами себя не можем понять? Вот Длинный сразу разобрался, то есть не так… Не сразу – его сразу выбрали, а меня не выбрали. Это нам кажется, что мы выбираем, на самом деле нас выбирают. Кривляка меня выбрала, а тогда мне казалось, что я выбрал. И Длинный меня выбрал, а я его…»
Старик погасил настольную лампу и остался в вечернем полумраке. Из – за толстых штор просвечивали уличные фонари, и ему стало совсем одиноко, как тогда, когда он возвращался из школы один, потому что Длинный был занят общественными делами. У Длинного теперь, когда он стал молодёжным лидером, частенько после уроков были общественные дела. А Толстый, вернувшись к себе домой, включал проигрываетель и слушал музыкальный журнал. В те времена это было модным занятием.
Журнал представлял собой обычные тексты, но приложением к нему имелись гибкие пластинки с интересными отечественными и зарубежными записями. Совсем недавно, несколько лет тому назад, на рентгеновских плёнках ходили по домам кустарные записи иностранных песенок, которые проигрывались на патефонах. Толстый застал эти штучки, но патефона своего не имел, а только слышал его у соседей, а в старших классах ему купили проигрыватель, на котором крутить пластинки было и приятней, и качественней. Звук был лучше, да и записи стали значительно лучше старых.
Длинный заходил к нему послушать песенки, потому что своего проигрывателя не имел. Ему некоторые записи нравились, но…
«Странно, но наши вкусы не всегда совпадали, – подумал старик. – Даже можно было подумать, что редко совпадали». – Он мысленно поправил себя и вспомнил одну песенку, что-то там про романтику. Песня исполнялась на иностранном языке, но на пластинке имелась запись и в переводе на русский. Длинному перевод нравился больше, чем оригинал.
– А мне нравился оригинал, – прошептал старик, как будто хотел сказать тому парню, в том году, когда иностранной музыки было мало, когда многое из-за рубежа не одобрялось. Хотел сказать, что оригинал всегда лучше копии.
«Какое интересное было время!» – подумал старик и улыбнулся. Улыбнулся, точно зная, что то время ему нравилось потому, что…
– Потому что мы были молодыми, совсем молодыми, – ещё раз прошептал он, включил настольную лампу и достал свой дневник.