Эмма слушала меня, прижав ладонь ко рту и качая головой. Когда я закончила свой рассказ, она всплеснула руками:
– Господи помилуй, какой ужас! Бедняжка, да на вас же напали! Нужно немедленно заявить в городскую стражу, пусть ищут этих мерзавцев!
Услышав про стражу, я похолодела. Допросы, расследование – это неминуемо привлечет ко мне внимание, которого я стремилась избежать любой ценой.
– Нет! – вскрикнула я, хватая Эмму за руку. – Пожалуйста, не надо стражи! Я… Я не хочу лишней огласки. Да и не смогу я их опознать, темно было. Не стоит тревожить городские власти из-за такого пустяка.
Эмма недоверчиво прищурилась, но кивнула.
– Что ж, если вы так желаете… Но учтите, здесь вам ничего не угрожает. Мы с Анри не дадим вас в обиду. Отдыхайте, милая. Вы теперь под нашей защитой.
Несмотря на измождение и жар, сон не шел ко мне. Я ворочалась на узкой койке, то проваливаясь в горячечную дрему, то вновь просыпаясь в холодном поту. Перед мысленным взором стояло лицо моего подопечного – бледное, с ввалившимися щеками и пылающими глазами. Я словно наяву слышала его сорванное дыхание и хриплый голос, твердящий мое имя.
"Он ищет меня, – стучало в висках. – Он придет за мной".
Эта мысль ужасала. Вопила от страха – беги, беги без оглядки, иначе он заберет последние крохи твоей чести и рассудка!
На исходе второй ночи жар наконец-то спал. Я лежала в полутьме, слушая ровное дыхание спящего дома, и лихорадочно размышляла.
"Я не могу здесь оставаться, это слишком опасно. Рано или поздно он найдет меня, и тогда… Тогда не миновать беды. Нужно бежать, пока не поздно".
Я осторожно поднялась с постели, морщась от боли в затекших мышцах. Босые ноги коснулись прохладного дощатого пола. Стараясь не скрипеть половицами, я на цыпочках прокралась к двери и приоткрыла ее. В лицо пахнуло сквозняком и ночной прохладой.
Внизу, в пекарне, царила тишина. Лишь угли тлели в печи, отбрасывая неверные блики на стены. Я прислушалась, затаив дыхание – вроде бы все спят.
Мое сердце колотилось где-то в горле, когда я начала красться к выходу, прижимаясь к стенам и замирая от малейшего шороха. Рубаха липла к вспотевшей спине, босые ступни зябли на каменном полу. Я почти дотянулась до щеколды на двери, когда вдруг в комнате вспыхнул свет масляной лампы, которую зажег Анри.