Моя дружба с Сандрой началась, когда нам обеим было по четыре года, в Санкт-Петербурге (её отец был тогда иностранным дипломатом, аккредитованным при российском дворе). Мы вместе играли всё детство, вместе выросли, примерно в одно и то же время вышли в свет, а затем и замуж, но только она уехала жить к своему барону в Германию, а я осталась дома, в России. Временами, хотя и редко, мы встречались снова, пока в конце концов война и революция не разлучили нас на годы. И теперь, после долгой разлуки, мы опять были вместе, пусть всего лишь на несколько часов, и попытались рассказать друг другу обо всём, что случилось с нами с тех пор, как мы общались в последний раз. Вскоре, конечно же, я спросила её, по нраву ли ей новая Германия при Гитлере.
"О, я ненавижу его, эту напыщенную маленькую креветку! – воскликнула она. – Он выглядит таким нелепым, смешным, как карикатура на вашего Чарли Чаплина, и всё-таки он зловещий, он пугает меня, правда пугает. Сначала я думала, что он совершит для Германии великие дела, однако после этих убийств он будто снял улыбающуюся маску и показал нам ужасающее рыло. Я не могу понять, почему никто этого не видит. Его последователи словно живут в раю для тупиц. Какой смысл что-то делать для него, быть верным, исполнять его прихоти, если в награду он убивает своих лучших друзей? Но когда кто-то говорит такое, ответ всегда один: 'Они были предателями', – хотя доказательств этому нет.
Разумеется, из-за моих связей на меня смотрят с подозрением. Сейчас всё так же плохо, как во время войны, когда окружающие люди думали, что я шпионка. Ведь даже в Бароненштайне" (замке её мужа) "я не чувствовала себя в безопасности. Куда бы я ни пошла, местные сельские жители смотрели на меня настороженно, перешёптывались и слегка толкали друг друга локтями, когда я проходила мимо. А так называемые друзья стали крайне холодны, и даже кайзер с трудом сохранял вежливость в общении со мной на приёме во дворце. И это продолжалось на протяжении всей войны. В моих письмах копались, бумаги в моём столе постоянно просматривались. Я знаю это наверняка, потому что намеренно раскладывала их особым образом, а позже обнаруживала, что этот порядок изменился. Моя горничная всегда пристально наблюдала за мной, как и все остальные слуги. Это был кошмар!