– Я же не реаниматолог, Вера… – ответил психиатр.
Тут девушку понесло:
– У нее пневмоторакс и я не знаю, что делать! Я одна, хирурги заняты!
Звонок оборвался. Вера побрела из приемного обратно к себе, чувствуя себя истощенной. Что если пациентка ухудшилась? А если она умерла, пока Вера носилась и паниковала?
У дверей реанимации на Веру снова напала родственница Петровой. На сей раз она подготовилась и, видимо, поджидала выскочившую за дверь реаниматолога.
Грузная тетка перегородила вход, выглядела она так, что убрать ее с дороги помогла бы только бригада санитаров.
– Вы сейчас же пропустите меня к маме и отчитаетесь за лечение! – заявила она.
Вера вспылила.
– У меня там умирающий пациент!
– Видела я вашу реанимацию, – хмыкнула Петрова-младшая. – Вы только что бегали курить.
Вера готова была завыть, но тут из приемного появился психиатр. Поравнявшись с коллегой, он внимательно посмотрел на Петрову, и когда та с неприязнью покосилась на Иннокентия, легонько сдвинул очки на нос и заглянул скандалистке в глаза. Та промолчала. А потом села на лавочку у двери, сложив на коленях руки. Вид у нее был потрясенный и трогательно-растерянный.
– Мама будет любить вас даже там, хоть она никогда такого и не говорила. Зная это вы, наконец, сможете заняться своей семьей, – проговорил психиатр, между делом набирая код на замке отделения.
Следом он распахнул перед коллегой дверь.
– Как ты это сделал?
– По-моему, тебе требовалась помощь, – скороговоркой произнес психиатр. – Так что там? Пневмоторакс?
Вера указала в зал и пошла следом, надеясь, что пациентка еще жива и выдержала эту постыдную неразбериху.
– Действительно, – обернулся к Вере психиатр. – Дела плохи, судя по монитору.
Хранительница сглотнула.
Она приплела дежурного невролога только для того, чтобы не так строго отвечать перед собственной совестью. Словно она сделала все, что могла. Если бы Вера действительно хотела оказаться полезной сейчас, она не просиживала бы предыдущие дни в ординаторской, прячась от прямых обязанностей.
– Я не смогу спунктировать, – проглотив гордость, призналась Вера. – А хирурги… У них остановка на операции.
Иннокентий кивнул и стал командовать медсестрами. Маленькое реанимационное отделение объединилось вокруг единственного врача, который знал, что надо делать, не сомневался в надежности своего ума и рук. Вера и сама не заметила, как тоже подключилась, забыв про стыд. Психиатр был настоящим именно сейчас. Его руки были руками врача, работающего по призванию.