– Ну, возврата теперича нет! С Господом Богом!
Он чуть помешкал, думая, забирать икону Георгия Победоносца или оставить? И круто повернулся к выходу: пусть освящает курень да помогает всем его жильцам…
Расцеловались. Полина Васильевна, в зимнем, с лисьим воротником, пальто, справленным перед войной, в черном шерстяном платке и валенках с калошами, выглядела столь непривычно, что Федюнька нахмурился. А может, ощутил детским сердечком неизбежность разлуки.
– Не журись, кровинушка, – пыталась ободрить его бабушка, а у самой дрожал голос. – Слухай маму, не балуйся… Смотри, жалей ее и не разрешай тягать чижелое. А мы, даст бог, поскитаемся, да и – задний ход.
– Как дюже соскучишься, так и приезжай, – посоветовал внучок, у которого вдруг покосилась нижняя губа, но он быстро прикусил ее и сдержал слезы.
– Загадывать не будем, – вздохнула Полина Васильевна и, став на деревянную спицу колеса, ловко забралась в повозку, угнездилась на кучерском сиденье рядом со свекром. Несло снежком. Мутное брезжило утро. Тихон Маркяныч, прихвативший вожжи толстыми рукавицами, гикнул и подхлестнул кнутом мерина. Подвода загромыхала по мерзлой земле, за ней, как на аркане, повлеклась испуганная буренка. На земле, прикрытой снежной пеленой, четко отпечатались следы ее ног, лошадиных подков, колес. Лидия, держа сынишку за руку, с опухшими от слез глазами, пошла следом, провожала родных до майдана, стараясь покрепче, на всю жизнь запомнить их лица. Старик не оглядывался. Очевидно, опасался смалодушничать, повернуть вспять. А Полина Васильевна сидела вполоборота и махала рукой в белой козьей варежке, исподволь вытирая щеки.
Напротив церкви уже ждали три подводы. Шевякин, с женой и дочкой-невестой восседал в поместительной телеге, к которой также была приналыгана корова. Звонаревы оказались дальновидней всех: натянули на деревянных дугах брезент над своей подводой, придав ей вид цыганской кибитки. Поодаль стояла линейка, в которой отважились ехать на пару Анна Кострюкова и Ковшаров Филипп, накануне ушедший из семьи. Его провожали, не боясь людских пересудов, законная жена Анисья с дочуркой, причитая в голос.
Тихон Маркяныч подвернул лошадей, заезжая сбоку, и задохнулся от гнева! Управлял подводой Звонаревых дед Дроздик. При виде двурушника Тихон Маркяныч ястребом слетел с фурманки, занес кнут. Птичий угодник оглянулся и покаянно опустил голову.