– Васька, медведь, пусти! – смеясь, отбивался Алексей, но ослабить хватку было нелегко. Освободившись, наконец, из дружеских объятий он открыл окно, чтобы впустить в тесную комнату сырой, пахнущий осенней листвой воздух. Стало вдруг удивительно тихо. Задумавшись, он не заметил, как ребята вышли из комнаты, а обернувшись, увидел только лежащего на кровати, улыбающегося своим мыслям Василия. Не удержавшись, Алексей запустил в него подушкой, но тот не принял игру. Откинув ее в сторону, он произнес: – Лешка! Мы с тобой покажем теперь фашистам! Я вот хочу в первом же бою мессера завалить. И даже придумал как. Захожу от солнца и….
– Почему это ты? – улыбнувшись, спросил Алексей. Я тоже хочу мессера завалить, а лучше двух.
– Эх, Лешка, теперь у нас такая жизнь начнется! Героями будем! Орденов и медалей полная грудь. Девушки будут с нами знакомиться…
– Можно подумать на тебя сейчас девушки не смотрят – засмеялся в ответ Алексей. – Ты же недавно на Шурочке вроде жениться хотел. Или передумал?
– Не передумал. Шурочка вот только не хочет. Говорит, у меня ветер в голове. Ну, ничего, вернусь с войны, грудь в орденах, так сразу согласится. Она, кстати, эвакуировалась вчера. Завод их эвакуировали. Сказала в Сибирь куда-то.
– Ну, вот. Будет тебе письма писать. Про завод свой рассказывать, про подружек.
– Не будет. Поругались мы. А у нее, знаешь, какой характер? Ни за что первая не напишет.
– Тогда ты напиши. Подумаешь, поругались. Война идет, а вы ругаться вздумали.
– Может и напишу. Но только после того как первого фрица в бою завалю. Тогда и писать будет о чем.
– Ты в живых сначала останься, герой – улыбнувшись в ответ на слова друга, сказал Алексей. – Фашисты тоже не дураки. Помнишь, как Хольт летал? У меня дух захватывало. Да только ведь теперь он наши города бомбит, наших ребят сбивает.
– Летает он и правда, хорошо. Но я помню только о том, что Алекс Хольт – фашист, вражеский летчик и этим все сказано. Если мы встретимся в бою, я буду помнить только об этом. Думаю и ты тоже.
– Я и думаю. Еще думаю, зачем фрицы на нас напали? Ведь ясно же, что мы победим. Мне отец про первую мировую рассказывал, говорил, немец против русского не устоит. Дух не тот, понимаешь?
– Понимаю, Леш. Одно не пойму, почему мы отступаем до сих пор. Ведь эти гады к самой Москве уже почти подошли.