– Круга?
– Ты будто бы упал с неба, Рик, – хихикнул Мерукан. –
Золотой круг – сердце Моту-Саэры. Там дозволено селиться только
Кшатриям, этим сыновьям плешивых шакалов. Его окружает
Серебряный…
Прямо как вагоны в поезде. Золотой круг – наверняка что-то
вроде Калифорнийского холма в Сан-Фране… только поменьше. Вряд ли в
Моту-Саэре наберется столько же высокородных, сколько в Сан-Фране –
денежных мешков.
– А потом Бронзовый круг?
– Верно, – Мерукан закивал, уставился на меня и едва не
пропустил поворот. – Там живут Дасы. Разве ты не знал?
– Догадывался, – буркнул я. – А кем был ты Мерукан? До того…
До того, как…
– Я никогда не носил пряжки, Рик. – Парень, похоже, ничуть
не стеснялся своего происхождения. – Я родился свободным!
– Безымянным?
– Можешь говорить так, если хочешь, – отозвался Мерукан. –
Но лучше уж быть Безымянным, чем трястись над дурацким куском
металла на поясе. Викреты свою жизнь только и делают, что кланяются
Кшатриям, но все равно смотрят на таких, как ты, как на ослиное
дерьмо.
Таких, как я? Ах, да, бронзовая пряжка…
– Прости. – Я чуть ускорился и поймал Мерукана за плечо. – Я
не хотел тебя обидеть!
– Забудь, Рик, – рассмеялся тот. – Мы уже почти пришли.
Погляди!
В неровном свете факелов я без труда разглядел намалеванную
на темной стене тоннеля белой краской стрелку.
– Убежище уже близко, – пояснил Мерукан. – Тебе там
понравится. Старуха Эша уже напекла…
– Кто ты! Назовись!
Громкий мужской голос прокатился по сводам и отозвался эхом
где-то далеко за спиной – и тут же нам навстречу из темноты
метнулись острия копий.
– Это я, Мерукан! – Мой провожатый
поднес факел чуть ближе к собственному лицу. – Ты не узнал
меня?
– Узнал, – буркнул голос из темноты.
– Кто с тобой?
– Его имя Рик. – Мерукан повернулся
ко мне. – Дава сказал, что он пойдет с нами.
– Агни милосердный… Проходите!
Похоже, мне не очень-то обрадовались
– но имя Давы здесь открывало любые двери. Точнее, открывало бы,
если бы они здесь имелись. Убежище Безымянных оказалось просто
очередной клоакой, куда сходилось сразу несколько тоннелей – только
относительно сухой, чистой и не такой вонючей как те, что мы
проходили до этого. И не такой темной – я насчитал примерно десяток
факелов, висящих на стенах. Тусклое из-за недостатка кислорода
пламя больше коптило, чем освещало, но все же я кое-как разглядел
какие-то ящики, сваленные в кучу мешки, расстеленные на камнях
соломенные коврики, одеяла, подушки… И людей. Человек
пятьдесят-семьдесят, и примерно половина из них – дети.
Поблескивающие в полумраке глазки-бусинки неотрывно следили за мной
– и неудивительно. Бронзовую пряжку Даса я уже давно снял и спрятал
в карман, но натянутый на глаза капюшон и рост все еще выдавали во
мне чужака.