В комнате имелся подпол. Было любопытно заглянуть в него, но я почувствовала себя крайне неуютно. Словно кто-то смотрит в спину. Но домовой во дворе. Я обернулась.
Из дальнего верхнего угла комнатки на меня враждебно взирал огромный паук. Телосложением он напоминал крестовика, но был гораздо больше. В тени, высоко у потолка, его сложно было разглядеть. Знай я об этом ночью, не плюхнулась бы так просто спать, хотя арахнофобией не страдаю.
– Что-то нет веселья вчерашнего в тебе, – тихо прошелестело за спиной. За мной уже стоял домовой. – Чего от коллектива отбиваешься?
– Ого, слова современные знаешь. Коллектив. Не нравятся никому странные люди, понимаешь? Редко кому, и то – лишь поначалу.
– Со всеми надо на их языке стараться говорить. Вы и сами не заметите, как на наш, старинный для вас язык перейдёте и всех здесь понимать будете. Ежели ты странная, то в странном месте должна быть аки рыба в воде! – лохмотья домового красиво колыхнулись.
– В том-то всё и дело. Я чувствую здесь, в странном месте, что-то родное, что-то большее, чем где бы то ни было.
– Как думаешь, это большее есть в твоём мире? – скелет почесал почерневший от времени череп и ответил на мой согласный кивок. – Только ты не хочешь это замечать и чувствовать.
– Возможно, – я чихнула от пыли, споткнулась о длинный грязный коврик, свернула его и нашарила на деревянных половицах круглый кованый крючок.
– Ну, лезь, коль не боишься, – домовой с вызовом посмотрел пустыми глазницами. – Доставай припасы, что остались после меня, а то накроются медным тазом.
«После меня». Жалеть домового или нет? Отвлечь? Пожалеть себя?»
– Эх. Все молодцы, а я нет. Не умею в социальные игры играть, – продолжала я изливать душеньку, оглядывая, что меня ожидает внизу. – Так неинтересно, здесь паучар по типу того, что в углу висит, не обнаруживается. Даже крыс дохлых нет.
– Вдруг живые найдутся? – с фальшивой надеждой спросил домовой, когда я уже спрыгнула в холод подпола.
– Так просто меня не напугать. Вот если сказать, что завтра экзамен по вождению или сроки горят по работе, это сразу: «Привет, брат Кондрат»!
Когда мои глаза привыкли к полутьме небольшого схрона, в дальнем его углу что-то тускло заблестело. Пробираясь на четвереньках вперёд, я подумала, как будет глупо, если домовой меня здесь закроет.