На публику это воздействовало убеждающе, – компания единомышленников как по мановению стала смотреть прямо ему в лицо, будто бы внеприродный гений перед ними сделал одолжение поделиться частью своего недоступного обычному человеку знания. Остальные же выглядели так: Плато совсем «потух», находясь рядом с ненавистной интеллектуально ему личностью, но тем не менее обязывающей его терпеть (не факт, что именно мать так воздействовала на него), поэтому он опустил глаза вниз, почти под похоронный стол и время от времени тянул руку в карман брюк, откуда возвращал её уже с наличием мобильного гаджета «Elbrus phone+», с помощь которого он узнавал время дня и проверял периодически социальные сети на наличие входящих сообщений. София же не изменилась ни в лице, ни в положении тела, – выпила по пришествию одну чашку кофия и так сидела до окончания всех монологов гостей. Про Гипатию Романович похожее нельзя отметить, – она была, что называется, «на взводе», постоянно пытаясь вставить свое слово, смотря большую часть монолога гостя на фарфоровые блюдца стоящие прямо напротив нее и переодически приподнимая уверенно взгляд на Гераклита, – что свидетельствовало скорее не о ее неприятии к словам последнего, а о приступе тщеславия, ведь у нее забрали ведущее слово данного мероприятия. Аристо будто бы ждал такого исхода, и у него даже нашлось слово, которое найдя подходящий момент он смог вставить как заключительный фрагмент этой ужасной, неряшливой и бессмысленной картины.
Старший сын Софии уверенно смотрел всем в глаза и периодически менял ракурс внимания с одного гостя на второго; такой настрой пробудился именно в момент унижения Плато командой от Гераклита и матери – «сядь с ним». Это говорит скорее не о возвышении над видом униженного брата, а о «защите авторитета семьи в целом», – как подметила про себя София (какая мотивация на самом деле преследовало его – не узнать). В таком положении Аристо было легко ориентироваться, он этим воспользовался, и когда Гераклит закончил свою речь, последовал странный, но тем не менее разрушительный удар для личностей бывшего военного и Гипатии Романович;
– Я все думал о событиях прошлого – истории, и вы знаете, какой-то голос преследовал меня, вот, буквально последние пятнадцать минут. Неприятное зрелище. Он говорил обращаясь ко мне: «помни своих предков, что воевали за тебя, ты, ничтожество», а ещё мелькали мысли, не совсем для меня понятные, в которых фигурировал Никита Сергеевич Хрущев в момент после смерти Сталина, хотя причем бы здесь он! Возможно, смерть деда так глубоко расстроила меня…