В силу сказанной колкости, Гераклит поменялся в лице, и уже от былой уверенности осталась только фальшивая, чуть приподнятая улыбка. Гипатия, увидев в такой речи, как и следовало, помешательство, решила вновь взять на себя ответственность за настроение и мысли публики, вставив слово: «господа, вы знаете, я, совсем забыла о главном», но в моменте ее без предупреждения перебил Аристо, что последние ее три слова были вовсе не услышанными. Он прервал ее возвращение следующими словами: «Как сказал бы Анаксий Романович в философских кругах известный – люби себя сильнее, чтобы вообще можно было любить», после посмотрел мельком на картину Жак Луи Давида «Первый консул, переходящий Альпы у перевала Сен-Бернар» с изображением Напалеона первого, перенес взгляд на группу единомышленников находящихся «под градусом», кивнул головой, как бы в знак прощания, а после уверенно, не смотря на присутствующи, вышел из помещения так тихо, что никто и не среагировал на движения и звук двери.
Глава пятая: «Пришествие реакционера»
Из всего известно, что наша семья и ее ближайшее окружение представляла собой личностей разного вида и убеждений, что и породило немало комедийных, а иногда и жутких сцен с интеллектуальным позывом. Это все понимали, но не отказывались участвовать в такой «игре», при том довольно азартной.
Вернёмся к летнему вечеру августа, в момент как Плато убедительно закрыл за собой дверь с надписью «Се Человек!», явно отсылающую нас к словам Понтия Пилата об Иисусе Христе.
Сегодня был назначен прилёт родного брата Анаксия Романовича из России для знакомства с его «кровью». Пафагора Распутина должны были встретить в городском аэропорту Амордея ровно в 20:00; летел он с Камчатки, где судя по всему зарабатывал для своей семьи в Екатеринбурге. В восемь вечера София, Санд и Плато забрали на своем гибридном автомобиле Пифагора из аэропорта, название которого было «Римский»; по неизвестным причинам, но тем не менее среди граждан это прижилось и никто не был против.
В пути Пифагор решил первым начать беседу на излюбленную туристическую тему, вроде «Я ожидал большего»:
– Это же тот город, которым якобы «исключительные мудрецы заправляют» – как у нас высказываются. Они здесь как советники государственных первых лиц, да и сами таковыми являются, а чего-то бурного развития я здесь не наблюдаю… Вон, глядите, вылитое пятиэтажное здание на подобии российского позапрошлого десятилетия, да ещё и разрушенное, не уж то справиться не могут жилищные службы? – возмущался Пифагор от несбывшихся ожиданий.