С каждым днем на душе у Самурая становилось все тяжелее – будто камень на сердце. Мысли о неизбежном долгом плавании, о неведомой стране южных варваров терзали его. Ему, как и всем обитателям здешних мест, жизнь вдали от долины казалась невыносимой. Когда становилось совсем невмоготу от всего этого, Самурай вспоминал слова господина Сираиси, и тоска медленно отступала.
Весна все увереннее заявляла о себе. Из земли торчали острые, как пики, побеги хвоща, кое-где поднимались кустики подбела. Все в этой долине, к которой он прирос с детства, будет вспоминаться на корабле с грустью и нежностью, думал Самурай. Он не скоро снова увидит этот пейзаж.
Вечерами, когда Самурай, сидя у очага, смотрел на жену и детей, его одолевали те же мысли. Посадив на колени Гонсиро, своего младшего, он говорил:
– Отец уезжает далеко-далеко. – Малыш, конечно, ничего не понимал. – Очень далеко, но он вернется и привезет Кандзабуро и Гонсиро подарки.
Потом он рассказывал Гонсиро сказку, которую когда-то слышал от матери.
– Давным-давно, – покачивая сына на коленях, Самурай будто самому себе пересказывал мамину сказку, – две жабы, одна – из нашей деревни, другая – из деревни, что вон на той горе, решили отправиться погулять и забрались на самую макушку холма. А там… – Гонсиро уже начинал засыпать, но Самурай продолжал: – Давным-давно одна лягушка решила отправиться в Камигата[34]. Устроилась она за спиной торговца лошадьми…
В просторном помещении, имевшем название «Соколиный зал», было темно и холодно. Единственным, что привлекало здесь внимание, была четырехстворчатая фусума с изображением зорких соколов. Проповеднику и прежде случалось бывать в таких же мрачных и стылых залах в замке Эдо и усадьбах влиятельных вельмож, и ему всегда казалось, что в царящем там полумраке клубятся вынашиваемые японцами коварные замыслы.
– Добродетельному Великому Понтифику, Его Святейшеству Папе Павлу V. – Старший писец канцелярии бакуфу, человек в летах, зачитывал послание князя. В отличие от высших сановников, рассевшихся, как в прошлый раз, по обе стороны от господина Сираиси, он был обрит и облачен в черное, как у бонзы, одеяние.
– Брат Веласко прибыл в нашу страну от ордена Святого Франциска, чтобы нести учение Христа. Посетив наши владения, он посвятил нас в таинства Христовой веры, и мы, впервые познав суть этого учения, преисполнились решимости твердо следовать ему.