– Зайдёте к нам свечечку за упокой поставить? – жестом пригласила она Сергеева.
– Я б с радостью, да другого брата дожидаюсь. Вот-вот явится. Знаете что… – Он пошарил по карманам, достал двухсотенную бумажку. – Вот, возьмите, поставьте за меня. А не то, боюсь, увидит Кузьма, что меня нет, мало ли чего удумает. Поедет на остановку ждать, например. Разминёмся.
Свечница приняла бумажку не глядя.
– Вы к нам автобусом из Брянска прибыли? – спросила.
– Автобусом, а как же ещё. Машину давненько уж не вожу.
– Дела уладить явились, или как, или что?
– Да какие уж тут дела. Собственности-то брат не нажил. Всё, что осталось, – книги, записи да грамоты. Квартиру не приватизировал, казённая – сельсовет скоро обратно заберёт. Пожитками Кузьма займётся. Он и живёт неподалёку, и машина у него есть. Книжки в библиотеку свезёт, а остальное… не знаю, разберётся. Сегодня вот решили мы с ним вдвоём в Емельяновку съездить. На похороны-то я не успел – был с делегацией от института в Москве. Уж когда приехал, до меня Кузьма только дозвонился.
– Вы всё работаете, на пенсию не собираетесь?
– Работаю, преподаю. Куда деваться. Как и Сергей, ума не приложу, чем на пенсии себя занять.
– Как ваше здоровье?
– Не жалуюсь, только вот нога беспокоит – старое увечье дало о себе знать. В свободной стране теперь живём, но передвижение для меня сделалось не таким свободным, как раньше. – Он сдержанно посмеялся своей шутке. Улыбнулась и свечница.
– Понимаю, понимаю… А мы вот склепик графский давеча подновили. Пойдёмте, покажу.
Она подхватила его под руку и повела к склепу Толстых слева от церкви, на земляном возвышении. Склеп каменный, белый, с двумя чёрными чугунными створками по бокам: на одной указано имя графа, на другой – его супруги, Софьи Андреевны. Крыша металлическая, четырёхскатная, свежеокрашенная в тёмно-зелёный. У изножья барабан с маковкой. Трава вокруг скошена, кое-где на земле пятнышки побелки. Дальше, позади, вдоль церкви выстроились захоронения Жемчужниковых и других родственников поэта.
– Это хорошо, что присматриваете, – одобрил Никифор.
– А как же не присматривать, голубчик Никифор Ильич. Это ведь наследие наше. Батюшка заботится, мы тоже стараемся по мере сил.
– Хорошо стараетесь, молодцы. Пример подаёте… Кругом-то всё рушится. Деньги, деньги, деньги – больше людям ничего не интересно стало. Никому он сейчас не нужен, Толстой, с его стихами, увы…