Холодильник теперь напоминал картины импрессионистов – всё занято цветом, формой и образом. Маус налил себе кефира в кружку с отломанной ручкой и поехал на балкон – провожать вечер.
Тут у него всё схвачено. Ногу на коврик. Пушистый, уютный. Руку – на проигрыватель. Там пластинка: платиновые хиты Queen.
На полную громкость. И наблюдать. Он любит, чтобы всё было так. Громко, бурно, солнечно. Раньше не любил, а теперь любит.
Музыка отличная, и кефир – тоже (что удивительно).
«Всё хорошо», – внезапно осознал он. Даже не хочется залезать поглубже в подкасты, стримы и ленты. Слушать всё и сразу, перебирать и нервничать.
Хочется сидеть здесь и смотреть на солнце, которое уже почти зашло, глотая день и плюясь в Мауса спокойствием. Остались только облака цвета сахарной ваты, которую ты робко протягиваешь кому-то на первом свидании, небо и крыши панелек, на которых собрались птицы, чтобы обсуждать политические новости.
Хотя понервничать придётся – приятно и весело понервничать, набирая с дурацкой улыбкой номер. Но сначала он примет душ – из воды и остатков «Чивас Ригала». Чтобы потом звонить во всеоружии, развалившись на кровати в халате, под тихую музыку Jefferson Airplane.
Откуда у него «Чивас Ригал»?
Терапевт ведь притащил. Точно. Подарок за второй успешный год работы над личностью Мауса. Это было максимально иронично тогда, максимально иронично будет и сейчас.
Маус аккуратно расставил на стиральной машине вискарь, тарелочку с нарезанным лимоном, гранёный стакан (за неимением специального) – и, кряхтя, отвинтил два крана с блестящими отростками, замерев перед тем, как ухнуть в плещущуюся неизвестность. Так, наверное, чувствуют себя спортсмены перед гимнастическим прыжком. Только хуже, выпить-то не дают: сбивает телесные балансы.
А вот курить в ванной – плохая идея. После того, как один раз так сделал, он испробовал около двенадцати различных способов выгнать вонь из щелей между кафелем, но ни один так и не помог. Пришлось потом громко чихать и хмуриться следующие три дня, ибо мокнул Маус каждый вечер, а если пропускал процедуры – жутко нервничал.
Всё, вода!
Музыку сделал ещё немного громче. И сразу, целиком, – под воду. Под задумчивое пускание пузырей ноздрями созрел вопрос – правильно ли прошёл день?
Вынырнул, расплёскивая брызги, сверкавшие в свете старой, неэкологичной лампочки.