Не в состоянии адекватно отмеривать прошедшее время, Крягу покорно ждал, что будет дальше. На улице послышались шаги, и в дверь снова несколько раз постучали.
– Шмидт! – раздался мужской голос. – Эй, Шмидт! – вновь крик и дерганье двери за ручку.
– Да говорю вам, он трудился у себя, – зазвучал второй, женский голос. – Но видимо куда-то отошел.
– Смотри внимательно, Иляна, – говорил мужской голос. – Видишь щель между дверью и косяком? Так вот присмотрись. Засов-то закрыт изнутри…
Крягу не помнил, как в тот момент он не лишился чувств. Теперь-то он был точно обречен, и жизнь его зависела от настырности этого посетителя.
– Говорю вам, ваше благородие, уходите! Коли не открывает, значит, заняты там!
– Ой, молчи, дура! Да я ему задаток принес, как было оговорено, сегодня. Что ж в самом деле-то происходит?..
Голоса стали отдаляться. Судя по всему, женщине удалось убедить клиента, что раз мастер не отвечает, значит, на то есть веская причина.
Крягу вспомнилось, как в один из сеансов, поймавший музу Шмидт, работал с ним дольше, чем положено, а значит, подобное поведение было вполне свойственно художнику, и об этом знала прислуга.
Воспоминание вернуло Крягу к действительности. Кажется, прямо сейчас опасность миновала. Но что, если кто-либо еще вознамерился явиться нынче вечером к художнику?
Вопрос был логичным, и, кажется, Крягу знал наверняка, как на него ответить. У Шмидта должна была быть некая книга заказов, в которой тот вел учет клиентуры и все свои деловые записи.
Конечно, вот же она, толстая тетрадь, лежит себе раскрытой на столе! Крягу даже не пришлось листать страницы – разворот тетради отражал как раз сегодняшний день.
Молниеносно пробежав глазами по колонке посетителей, Крягу достиг конца списка, где увидел свою фамилию, напротив которой было словосочетание «полный расчет». Следом за ним на 7 часов вечера значился некто Ботезат и комментарий содержал одно лишь слово «аванс». За Ботезатом в списке более никого не было.
Стало очевидно, что это именно господин Ботезат чуть было не обнаружил убийцу на месте преступления всего-то несколько минут тому назад!
От этой мысли Крягу нервно затряс правой ручонкой в воздухе. Его язык не поворачивался назвать себя убийцей! Он даст свой философский комментарий случившемуся позже, а пока надо было убедиться в собственной безопасности!