Какие злые… Зря мы сюда зашли. На душе стало тревожно. Маша взглянула на Сережу. У мальчика было бледное лицо и грустные глаза.
– Гога, Бульку не трожь. Убьешь, батя заругает, – осклабился Коля.
– Нервный он. Парень с золотым зубом кивнул на Гогу. – Вы заходите. Батя приедет, отвезет.
– А где он, батя? – полюбопытствовал Сережа.
– На работе. Парни в пиджаках переглянулись и почему-то засмеялись…
– Мы лучше пойдем, – неожиданно сказала Маша.
Парни в малиновых пиджаках нахмурились. Собака оскалила белые клыки. Зарычала.
– Мы пропали, – испугалась Маша.
– По што мальцов стращаете? Из избы вышла женщина. Немолодая, большая как башня. Тяжело переваливаясь, подошла к парню с золотым зубом. С силой влепила затрещину. По бритой голове.
Голова у Коли хрустнула. Лицо стало красным. Глаза заморгали.
– За что? Маманя?
Гога побледнел и прикрыл голову худыми руками.
– Сам знаешь! Дармоеды… Батя в трудах, они в карты дуются!
– Какая она сильная. Маша с уважением посмотрела на женщину.
– Прошу в хату, штей отведаете.
С такой лучше не спорить. Сережа и Маша не знали, что такое шти. Отведать согласились. На всякий случай…
В доме было светло и чисто. На беленой известью стене висела фотография. В черной рамке. С фотографии смотрел мужчина. У него была густая черная борода и оттопыренные уши. Злые и сердитые глаза.
– Уши как у мартышки. В зоопарке, – подумала Маша. Ну и вид… Настоящий разбойник.
Сережа опасливо покосился на портрет. Портрет подмигнул мальчику. Показалось…
– А кто это? – спросила Маша.
– Супруг мой, первый. Ванька Соловей. С пьяну мухоморов объелся и преставился. Суровое лицо женщины размягчилось. Стало плаксивым. Она громко высморкалась в полотенце. Лежавшее на столе.
– Куда это он преставился? – размышляла Маша. Не Соловей ли разбойник? Дети у него точно разбойники…
– Как звать? Глаза у женщины прищурились. Лицо подобрело.
– Меня Маша, а его Сережа.
– А я Авдотья Филипповна. Можно тетя Дотя.
Шти оказались супом из капусты. Намного вкуснее овсяной каши. Ребята усердно заработали ложками. Всё оказались не так плохо. После обеда парни у ворот казались нестрашными, а Булька – просто милый песик…
В ворота въехала телега. С мужиком в майке «Ласковый май». Авдотья Филипповна всплеснула руками.
– Приехал кормилец наш! Кирюшенька! – Я метью. Дотя выбежала во двор, разгружать телегу.