Стук в дверь повторил код Ведагора.
Наконец.
Я обогнала Ведагора, прислонившись к двери. Сердце колотилось.
Я рванула дверь. Запах мяса хлынул.
Демьян стоял с ухмылкой. Я ударила его по щеке.
– Это за Ведагора, – прошипела я. – И за опоздание.
Гнев мелькнул в его глазах. Щека покраснела. Ярость боролась с облегчением.
– Рад, что добралась, – сухо сказал он.
Глянув за меня, он кивнул Ведагору.
– Молодец.
Ведагор выдохнул, плечи опали. Я бросила на него взгляд с отвращением.
– Почему так долго? – преградила я путь. – Ждали часы.
– Надеюсь, время не пропало, – его лицо потемнело. – Карета скоро. Судно отплывает через час.
Я скривилась, отойдя. Он вошёл, весь в чёрном, глаза пронзали.
– Меня чуть не поймали, – буркнула я, роясь в мешке. Вытащила синее пальто, стряхнула складки. – Драго пришёл в бани.
Демьян коснулся моей щеки, ища раны.
– Ты цела?
– Драго – нет, – усмехнулась я.
Его улыбка была злой, как моя, будя бабочек в животе. Его присутствие пьянило.
Эмоции уйдут, как с Мором.
Любовь – для дураков. Я любила маму – она умерла. Брата – он боялся. Милу – она предала.
Нет любви, нет боли.
Я отстранилась, накинув пальто. Капюшон скрыл лицо.
Демьян молча велел Ведагору взять мешок. Тот подчинился, шея налилась от натуги.
Демьян коснулся моей поясницы. Желудок перевернулся. С Ведагором за спиной, Демьян вывел меня в переулки Потерянной площади.
Ночь пахла карамелью и горелым мясом. Хотелось бежать за сладостью.
На Муксалме моряки привозили карамель. Мила всегда делилась. Сердце сжалось.
Выкинь её из головы.
Но её образ бил в грудь.
У переулка ждала чёрная карета. Кучер в выцветшем платье, лошади – серые, как скелет.
Я нахмурилась. Кучеры открыли дверь.
Никакой карамели.
Вкус дворца избаловал. Я могла лишь мечтать о сладостях.
Жизнь в бегах – не сахар.
Демьян посадил меня, затем вошёл. Ведагор втиснулся, бросив мешок на пол.
Я сжалась, чтобы освободить место для здоровенного отрока. Карета тронулась, сливаясь с тенями ночи.