На Муксалме – лишь хижины, изъеденные солью, да гнилой дом Лучезары. Дворец на костяном холме был тюрьмой. А эти яркие дома, катившиеся мимо, как мрамор, сулили свободу – тёплое чувство.
Карета мчалась к витринам лавок и фонарям, сиявшим благосклонно. На горизонте мелькнул костяной холм. Рассвет лизнул дворец, сползая к подножию.
Издали он казался волшебным – не тюрьмой, не логовом чудовищ. Как Мор: соблазнительный снаружи, уродливый внутри.
– Думаешь, он знает? – спросила я, опуская занавеску. В ожившей столице сновали люди. Нельзя, чтобы меня увидели.
Я откинулась на сиденье, глядя на Демьяна. Его чёрные глаза изучали меня с тихим любопытством.
– Узнает, – коротко ответил он.
– Я выиграл время, – добавил Ведагор. – Связал твою служанку. Если Драго не нашли, мы в безопасности.
Губы сжались.
Бедная София. Ей было страшно, когда Ведагор вязал её в ночи.
– Они ещё не знают, что я сбежала, – грустно сказала я. – Стражи не видно.
Я ждала, что Асию перевернут, обыщут каждый угол, лавку, остановят кареты.
– Мор скроет твой побег, – сказал Демьян, глаза непроницаемы в тени. – Слишком рискованно.
– Рискованно? – нахмурилась я.
Объяснил Ведагор:
– Многие боги хотят твоей смерти. Ты пугаешь, как Молох, как Призрак… – он кивнул Демьяну. – Отроки жаждут завладеть тобой ради выгоды. Мор не позволит, чтобы ты попала к другим.
– Уже попала, – слабо ухмыльнулась я, глядя на Демьяна.
Он подмигнул, и живот защекотало.
– Что отроки хотят? – повернулась я к Ведагору.
Он долго смотрел. В нём не было доброты. Всё – ради выгоды. Чисто выбритое лицо открыло шрамы на подбородке, скрученные, как растаявшая ириска.
– Ты истощаешь, – сказал он, будто это очевидно. На мой взгляд он вздохнул. – Не все отроки хотят вечности. Некоторые любят смертных, хотят стареть с ними.
– Я могу это? – ахнула я, глядя на Демьяна. – Сделать бессмертного смертным?
Тени сгустились на его лице.
– Ты можешь больше, чем думаешь, – сказал он с гордостью. – Мор учил одной силе, чтобы отвлечь от других.
– Потому что хотел касаться меня, – возразила я.
– Да. И чтобы скрыть твои силы. Он учил сдержанности. Я научу превосходству.
Я рухнула на сиденье.
– Хватит уроков на вечность.
– Ты не знаешь вечности, Дарина, – его голос стал глубже. – Поймёшь, когда смертные вокруг увянут, города рухнут и восстанут, боги сразятся, острова вырастут. Тогда узнаешь.