– говорит он, игнорируя Юко, «нашу коллегу из Страны восходящего солнца», как он иногда ее называет. Он стучит смычком по фортепиано.
Я остаюсь с ним после класса на свой урок. Как только все уходят, он набрасывается на меня:
– Если вы тут как мой Gasthörer[11], это значит, что некоторые вещи принимаются без обсуждения.
– Понимаю, профессор Шелль.
– Я хотел «Крейцерову сонату», а вы вместо нее приготовили вот это.
– Мне удалось получить факсимиле этой рукописи, я был потрясен: почерк Бетховена тут настолько ясный. Я думал, вы не будете возражать…
– Потрясен. Еще и взволнован, не сомневаюсь.
– Да.
– Потрясен и взволнован.
Великий Карл Шелль смакует слова, богатые, чуждые языковые наросты на музыке. Но ведь именно волнение в его игре, а вовсе не его слава, притянуло меня к нему вначале, и это волнение остается после его игры – передается тем, кому посчастливилось его слышать. Но как много концертов он давал тогда? Пять в год? Шесть?
– Я думал, что другая соната… Та, непосредственно перед «Крейцеровой»…
Карл Шелль трясет головой:
– Не думайте. Вообще не рекомендую.
– Мы с Джулией Макниколл две недели ее готовили. Я попросил ее присоединиться к нам через полчаса.
– Какой сегодня день?
– Пятница.
Профессор Шелль, похоже, что-то обдумывает.
– По пятницам глупая Юко ходит на Центральное кладбище положить цветы к могиле Бетховена, – говорит он.
Я невольно улыбаюсь. Удивляться нечему, Юко делает все, что ожидается от японских студенток: усердно занимается, ужасно страдает и посещает все бетховенские и шубертовские дома, которые ей удается найти. А еще она игнорирует тот факт, что Карл игнорирует ее, она не принимает его издевки, не опускаясь до них, и просеивает музыкальную информацию из его игры, а не речи. Я должен бы вести себя так же, но у меня никак не выходит.
– Я хочу «Крейцерову» к понедельнику, – продолжает Карл Шелль.
– Но, профессор… – протестую я.
– К понедельнику.
– Профессор, это невозможно – и даже если бы я смог, то пианистка…
– Я уверен, что фройляйн Макниколл вам поможет.
– Наше трио отвело эти выходные на репетиции. У нас скоро концерт.
– Ваше трио преуспевает и без особо заметной практики.
Я молчу в течение нескольких секунд. Карл Шелль кашляет.
– Когда вы играете в следующий раз?
– Через пару недель – в зале «Бёзендорфер».
– И что вы играете?