– О да, «простите меня, я дурак, больше это не повторится» в любом случае часть плана. Само собой, ты должен явиться к ним лично и, если потребуется, встать на колени. Мы оба знаем, что судебный иск и шум, который поднимется в прессе, – последнее, что ты хочешь. Потому что речь идет не о твоих картинах. А о тебе.
Я закрываю глаза. Вот черт!
На несколько действительно неприятных секунд в кабинете Льюиса воцаряется тишина. Только часы тикают на стене. Мне уже не смешно. Может быть, мое время действительно истекло?
– Эзра!
Я киваю. Еле заметно. И все же киваю.
– Это следует понимать как «да»?
– Это следует понимать как «если потребуется».
– Отлично! Ты проиллюстрируешь новый специальный выпуск «Статуса». В счет возмещения ущерба. Все, что я смог для тебя выбить. Ты распаковываешь карандаши, они отзывают иск.
На сей раз я не киваю. Ни за что!
– Это принуждение!
– Неужели?
Льюис захлопывает ноутбук. Статьи обвинений исчезают из моего поля зрения. К сожалению, они никуда не делись. Такие вещи не растворяются просто так; не всякую проблему можно замазать белой краской и заставить исчезнуть…
Льюис щелкает пальцами, прерывая поток моих мыслей.
– Как по мне, это чертовски простое решение, позволяющее устранить проблему, – сухо поясняет он. – Если тебя вытащат в суд, люди узнают, кто ты. Однако всего пара симпатичных иллюстраций – и можешь дальше сохранять свое инкогнито.
– Ладно, – произношу я тихо, хотя внутри все противится. – Согласен.
– Верное решение! – Льюис одним движением руки сметает со стола газеты, и стопка с громким стуком падает в корзину для бумаг. – Детали тебе пояснит шеф-редактор «Статуса». Будешь работать в паре с кем-то из его журналисток. И я прошу – ради себя, ради меня, ради моего и без того повышенного давления – просто сделай свою работу. Без всяких новых скандалов, без средних пальцев, без…
– Не горячись, – упреждаю я его. – Будет исполнено.
– Мисс? Можно попросить вас последовать за мной?
Я с трудом сглатываю, собираю все свое мужество и мотаю головой.
– Нет. Сначала я хочу с ним поговорить!
Ненавижу, когда голос дрожит. Вдобавок глаза щиплет невыносимо, и все же я сдерживаю слезы. Иначе кто меня воспримет всерьез?
Секретарь советника Уолби смотрит на меня непонимающе. Я упорно отказываюсь идти с ним, и тогда он раздраженно качает головой и хватается за телефон.