– Потому, что я попросил.
Тулемий зевнул и потянулся. Он тоже был не в духе, но на этот раз не собирался спорить и капитулировал, легко признавая собственную бесполезность как спутника для долгого путешествия.
Вчера он, неудачно спешившись, провалился в сугроб и подвернул ногу. Хворост мне пришлось собирать самой, как и устраивать место для ночлега, расседлывать лошадей, таскать тяжелые сумки. Не говоря уже о том, что Прада всё время замедляла шаг для того, чтобы Ули не отставал. И ворчать я имела полное право.
За промозглую ночь, проведенную полусидя у холодного дерева, настроение не улучшилось. Серое и пасмурное утро располагало бы к долгому и приятному сну, если бы мы все еще были во дворце. Или если бы Ули внял доводам о том, что ночевать в теплой таверне гораздо приятнее, чем под открытым небом.
– С тех пор как мы покинули Сарн-Атрад, я перестала быть сговорчивой, – поставила на весело пляшущий огонь котелок и наполнила снегом, моментально превратившимся в талую слякотную кашицу. Категорично добавила: – Сегодня ночуем в таверне.
– Посмотрим, – уклончиво ответил спутник, словно сказанное мной было вопросом. Добавил ворчливо: – И ты действительно перестала быть сговорчивой. А ещё понимающей, тактичной и уступчивой, я заметил.
Ули осторожно подвинулся ближе к костру, вытянул озябшие ладони, расставив приоритеты между боязнью огня и желанием согреться.
Я же, высыпав в котелок остатки травяного чая, обнаруженные на дне сумки, пробормотала:
– Устала уступать и понимать, знаешь ли. И что бы ты ни думал о таверне, придется заехать в город или деревню для того, чтобы пополнить запасы провизии. Иначе умрем от голода, так и не добравшись до Авенира.
– В одной из развилок будущего в таверне мы тоже умрем, – мрачно поведал он, раскрыв причину собственного нежелания приближаться к городам по пути следования.
И из-за этих туманных предзнаменований мы которую ночь рискуем замерзнуть насмерть?
Фыркнула и помешала варево в котелке ложкой. Пошарив рукой в сумке, наощупь определила, что внутри осталось совсем немного зачерствевшего хлеба, замерзший сыр, орехи и сушеные фрукты. Хотелось чего-то посущественней. Желудок сжался от мыслей о горячем мясном бульоне или рассыпчатой каше с маслом. Про сладости, что подавали к столу в королевском дворце, даже вспоминать не хотелось. Отозвалась меланхолично: