– Инициатива и творчество, это, конечно, хорошо. Только это для отдельных лиц, достигших определённой степени зрелости, а вот порядок в армии – всеобщий принцип. А от твоего расслабленного вида даже мне, упоротому солдафону, так и хочется не выполнить приказ, драпануть куда-нибудь в самоволку… Ну, посмотри сам: ты с этой ленточкой похож на разомлевшую шлюху из вашей «Кианозавры», «Голубой Ящурки», которая вылезла из ванны и набросила на шею полотенце.
– Я в «Кианозавре» ни разу не был! – обиделся Констанций. – Разомлевших шлюх никогда не видел. Всё свободное время я провожу в механических мастерских.
– Ну, это уже перебор, – встревожился Тускулан. – Разностороннее надо жить… А про задавливание инициативы в зародыше я понял, мы этот разговор ещё продолжим… Ступай, трибун.
Однако, Констанций не собирался уходить.
– У меня остался всё тот же вопрос, командир. Мы три дня назад разговаривали. Мне нужен военнопленный Сурханд.
– Если ты на нём собираешься дротики испытывать, то ни одна коллегия не утвердит протокол испытаний. Знаешь, почему? Потому, что он доходяга, его щелчком пальца можно завалить.
– Он мне нужен как источник информации. Я хочу, чтобы наши плюмбаты были смертоноснее персидских чакр, рассекательных дисков.
– А с чего ты взял, что он что-то понимает в метании чакр. Кажется, он какой-то простой конюх. Сам факт, что за него никто не собирается платить выкуп говорит о его сомнительной ценности.
– Он говорит всего лишь об отсутствии богатых родственников. А вот настоящий факт: он служил в горном отряде «Таганар-бастам». Ты ведь должен знать… Ребята, которые хоронили наших павших в ущелье Файсон, рассказывали, что у многих было снесено полчерепа, некоторым вообще голову отсекло… Поэтому мне нужен именно Сурханд, он персидский военнопленный, а где я ещё возьму персидских военнопленных, если мы сейчас с Персией дружим. Этого бедолагу захватили где-то в Каспийской Албании.
– Ты дотошный, прилипчивый и нудный, Констанций. Женщины таких не любят.
– Это их проблемы, а у меня забота поважнее – военная мощь державы!