Из шалаша вышел Аксен. Он снисходительно взглянул на брата, но не решался что-либо ему говорить. Армус ощутил присутствие юноши, и его осенила молниеносная безумная мысль.
– Аксен, могу ли я рассчитывать на твою помощь? – серьезно спросил он.
– Можешь, если это не связано с девушкой, – ответил тот, скрестив руки на груди.
– Аксен, ты единственный, кому я могу доверять, – настаивал Армус. – Помоги мне!
– Почему тебя так заботит ее жизнь? Неужели потому, что она такая, как ты?
– Я не знаю… Наверное, потому, что она человек. И она не хочет умирать, как не хотят все живые существа.
Эти слова немного убедили Аксена, но он был потомственным ивасэкийцем, в его жилах текла кровь предков. Разве мог он нарушить Закон из-за обычной жалости?
Когда Армус озвучил брату свою затею, тот начал отчаянно противиться.
– Ты сошел с ума! Что так помрачило твой разум?
– Это единственный выход, – утверждал юноша. – Никто ничего не узнает.
– Если все раскроется, вождь изгонит нас из племени! На нашу семью падет позор, наши предки разгневаются!
– Я знаю, – прошептал Армус.
– Значит, ты считаешь Закон неправильным? Ты думаешь, что наши предки ошибались?
– Послушай, Аксен! С тех пор прошли столетия! Мы не можем быть уверены, что все случилось именно из-за бледнолицых. Я знаю только то, что одна спасенная жизнь дороже десятка убитых оленей!
Глава 4. Хантий
Восходящее солнце озарило верхушки елей. На землю упали их длинные тени. Из шалашей тонкими нитями стал подниматься дым – это женщины разжигали очаги. Свет зари упал и на маленький шалаш, в котором держали бледнолицую пленницу. Ее охранял высокий воин, который больше походил на каменное изваяние.
Близилось погребение убитых, близилось время казни.
Возле охраняемого шалаша вдруг показалась тень – очертание большого животного с ветвистыми рогами. В лучах восходящего солнца люди увидели оленя. Такое зрелище повергло их в восторженное оцепенение!
Олень неподвижно стоял возле шалаша, его ноздри раздувались от учащенного дыхания.
– Хантий! Здесь Хантий! – закричал кто-то из толпы.
Олень встрепенулся, сорвался с места, перепрыгнул через ограду и бросился в лесную чащу. О его присутствии свидетельствовали лишь следы копыт, которыми была усеяна земля вокруг шалаша.
Среди удивленных зевак стояла и Моэма. Переводя взгляд из шалаша на убегающего оленя, она нахмурила брови.