Перед сном мы с Дремовым еще немного пошептались вполголоса и вскоре угомонились.
А на утро заявился «он»! Особист по фамилии Ломоносов! Мы с Володькой даже переглянулись, бывает же такое! Но этот был полной противоположностью Дубоносу – Здоровенный, высокий, красивый. Хотя, по званию тоже лейтенант НКВД. А вот, что он представлял изнутри, так сказать, нам еще предстояло узнать, причем в скором времени. Особист засек наши переглядывания и солидно сказал:
– Нет, ему я не родственник. Просто однофамилец.
Я кашлянул:
– Извините, а вы про кого?
Ломоносов разочарованно произнес:
– Ну вы даете, товарищи командиры! Я про тезку своего, великого Михайло Ломоносова. Кстати, я тоже Михаил. А вы про кого подумали?
Дремов немного замялся:
– Да нет, просто перепутали.
Ломоносов хмыкнул. А потом строго проговорил:
– Теперь приступим к делу.
Он осмотрел палату и обратился к раненым:
– Товарищи, я попрошу покинуть помещение, буквально на полчаса. Мне нужно побеседовать с этими людьми наедине.
У нас лежачих не было. Поэтому раненые очень скоро освободили палату. Некоторые недовольно бурчали что-то про себя. Ломоносов остался к этому довольно равнодушным, проследил за закрывающейся дверью и повернулся к нам:
– Вы, как я понял, встать не можете?
– Так точно, товарищ лейтенант.
Он с сожалением вздохнул:
– Ну что же! Придется беседовать сразу с обоими и нарушить инструкцию.
На что Дремов ответил:
– Ничего страшного, товарищ лейтенант. Ведь кроме нас здесь никого нет.
Особист кивнул:
– Хорошо, начнем! Вы знакомы с лейтенантом Дубоносом?
У меня невольно вырвалось:
– Со «Слюньковым»?
– С кем, простите?
Но тут же отвернулся от нас, и было видно, что он еле-еле сдерживается от смеха. Похоже, что он был лично знаком с этим Дубоносом. Наконец, особист справился со своими эмоциями и повторил вопрос:
– Вы знакомы с лейтенантом Дубоносом?
– Да, знакомы. Он нас допрашивал.
Ломоносов кашлянул и продолжил:
– Хорошо, а когда вы видели его в последний раз?
Я ответил:
– Да там же, в госпитале. Он меня допрашивал в день эвакуации. Больше я его не видел.
Дремов тут же добавил:
– Я тоже его больше не встречал.
Особист закинул ногу на ногу:
– А теперь давайте про свои подвиги. А то я уже наслушался такого, что и поверить трудно. Начнем с вас, лейтенант Герасимов. Прошу!
Мне еще трудно было долго говорить. Поэтому я часто останавливался, и мой рассказ занял довольно много времени. Раненые уже заглядывали в палату. Особист несколько раз прерывал меня, кое-что переспрашивая и уточняя, а потом сказал: