– Ничего… особенного.
– Ага. И?
– Всего лишь несколько историй из твоей жизни.
– Зачем? – опешила Морриган.
Не такого ответа она ожидала.
Парень широко улыбнулся.
– Видишь ли… Я не самый уважаемый житель Белого Острова. И не особенно уважаемый собственным отцом.
Морриган, нахмурившись, изучала его лицо. И только теперь заметила едва уловимое сходство.
– Ты сын Бьёрклунда. Вот почему ты был за столом.
– Намекаешь, что я не слишком-то вписываюсь? – ничуть не обидевшись, хмыкнул он. – Что правда, то правда. Кстати, я Лелль. И да, это мужское имя.
Морриган фыркнула, невольно поддаваясь его бесхитростному очарованию.
Лелль вскинул ладони:
– Знаю, знаю. У Вигдис имя и то помужественнее моего будет. Да и она сама помужественнее меня.
Она с легкостью вспомнила бритоголовую женщину по правую руку от ярла.
– Богиня войны[10]… а что, ей вполне подходит. А что означает имя Лелль?
Он забавно наморщил нос.
– Сильный, как лев.
Морриган расхохоталась в голос.
Отсмеявшись, вернула беседу в прежнее русло:
– Итак, ты, как и поколения сыновей и дочерей до тебя, стал разочарованием для родителей.
Им с Клио это очень хорошо знакомо. Во всяком случае, в отношении Бадб. Что касается отца… Он убил их мать. Кого вообще интересует его мнение?
– Для одного родителя, – приподняв указательный палец, уточнил Лелль.
– И все же почему? Только лишь из-за того, что ты… м-м-м… не похож на берсерка?
– Я не берсерк. Вообще. Во мне течет берсеркская кровь, и я бы мог научиться достигать берсеркерганга[11]… но делать этого не стал.
– Почему?
Лелль вскинул голову. Произнес с жаром:
– Я не хочу убивать. Не могу даже подумать о том, чтобы впасть в ярость и причинить кому-то боль.
Морриган кивнула. Еще один отступник, который по соображениям совести пошел против семьи и клана. Сирше он бы понравился.
– К стыду моего отца, я с самого детства хотел быть скальдом[12].
– Певцом? – недоверчиво отозвалась она.
– И поэтом, – с улыбкой добавил Лелль. – Но я хотел бы не воспевать в сотый раз подвиги древних ярлов и конунгов, а ткать новые легенды, как полотно. Знаю, звучит смешно и устарело, но родовые племена надземного мира, которые ближе к вечным льдам, чем к тому, что люди называют цивилизацией, и по сей день ценят хорошую вису[13]. Это здесь подобное не в чести. Я же всегда, сколько себя помню, охотился за чужими историями. Жадно впитывал их, будто я – вечный пленник пустыни, а они – родниковая вода.