– Йома-ныы! Ты куда ушла, выйди к нам, накорми! Дочь моя, кухарит тут, – бросила она через плечо.
***
Люба ела свежеиспечённый хлеб с мёдом, запивала молоком и думала, что жизнь не так уж и плоха. Странно, но с приезда в деревню она впервые ела горячую еду. Что—то в этом факте царапнуло Любу, но обдумать мысль она не успела. Йома, по-хозяйски раскинувшаяся сразу на трёх лавках, начала расспрашивать работницу про жизнь.
Люба, осоловело рассматривая стол, постепенно разговорилась. В кружку из-под молока потекла нехитрая история. Про рассыпавшуюся после учёбы дружескую компанию, про квартиру, удачную только ценой аренды, про работу, которая, хоть и не лучшая, но терпимая, про любовь, которая была последней отдушиной в жизни, которая хоть и не была плоха, но и счастливой её язык не поворачивался назвать. А потом всё. Любовь уехала в страну более комфортную, к перспективной работе в иной валюте. «Прихожу домой, а там чемоданы собраны».
– Просто такой шанс, вы понимаете? Контракт удачный очень. А у меня визы нет, тут вся родня, да и денег на переезд нет, и с языками не очень. Мы поговорили, и вышло так, что мне лучше в Москве остаться, а ему нужно выше. И мы не расстались, у нас отношения на расстоянии, просто они, кажется, это расстояние не выдерживают. Я бы поставила точку на самом деле, я понимаю, как это всё звучит, но… Но он обещал, если там не устроится или если контракт или визу не продлят, он вернётся ко мне, и мы распишемся. Но возвращаться он, думаю, не хочет. Но если вдруг идеальная заграница окажется пшиком, то, может, это судьба? У нас любовь, просто так сложилось, что…
Люба осталась в опустевшей квартире одна и вскоре взвыла от тоски. Вытребовала на работе отпуск без содержания и махнула на малую родину: повидать родню, освежить мозги, вытрясти душу, словно старый палас, и вернуть домой как новую.
– Это, милая моя, дурь! Дурь, да, пополам с любовью. А у него дури нет, да и любви тоже. Была бы любовь – с собой бы позвал, а ты бы полетела, я вижу. А была бы дурь, он бы соломку бы не подстелил. А так удобно! И тут ждут, и там. Хорошо! А возвращаться он не станет, поверь, вцепится зубами в свой счастливый билет.
– Вы! Вы не понимаете, у него… у нас… мы…
Люба не нашла слов на защиту, затихла и начала закипать. Злость подпитывалась чувством правоты собеседницы. Девушка решительно встала.