– Мне пора, Эмма Евгеньевна, поздно уже.
***
Позже, раздражённо вбивая подошвы в землю, Люба костерила начальницу за то, что лезет куда не просят, и себя – за откровенность. Небрежные слова прокатились от ушей отравой. Яд разбежался от сердца к рукам. Сердце заныло, а руки замёрзли. И Люба даже не могла сжать их в кулаки. По лицу снова покатились слёзы.
И ведь ничего нового ей не сказали, Люба прекрасно всё понимала сама. Но тяжёлые слова Йомы разбили последнюю надежду на счастье, только осколки полетели.
Осколки… Кай собирал из осколков вечность, а Любовь – сказку. Но сказку собрать невозможно. Нет нужных деталей, а потратить вечность на их поиск легко.
***
Вечером Люба пообещала себе, что завтра останется дома. Утром она снова была на мельнице.
Поразительной была сосредоточенность немногочисленных работников на своих задачах. Люба почти не слышала живой речи. Впрочем, и она сама не рвалась общаться. Свой день посвятила изучению старых конструкций и уборке кладовки с инструментами. «У кого вокруг порядок, у того и в голове чистота», – сказала бабушка утром, натирая посуду. Люба согласилась.
Не смогла отказаться от работы – делай её тщательно. Идеальное оборудование требовало местами чистку, местами смазку, местами переборки. Руки работали, голова скрипела, тоска по несбывшемуся вытеснялась насущными делами.
***
Йома-нны сидела, подперев кулаком щёку, и смотрела, как новая работница угощается пирогом. Пальцы её левой руки скользили по алой вышивке фартука.
– Все думают, что матушка прядёт. А это не так. Умеет, конечно, но так, для себя.
Люба удивлённо вскинула брови. У неё до этих слов и мысли не закрадывалось представить Йому с прялкой.
– На самом деле это чистой воды путаница. Символизм. Умение ткать – это в первую очередь умение выткать свою жизнь. Понимаешь? Ты вот умеешь ткать?
– Нет, – пожала плечами Люба.
Она понимала, что деревня накладывает свой отпечаток на быт. Но ткать? Зачем? Всегда можно взять из шкафа родительские запасы или купить готовую ткань на все случаи жизни.
– Оно и видно. А зря. Учись.
***
День. Два. Три.
Люба познакомилась с парой молчаливых рабочих; теперь при встрече они обменивались кивками. Девушке было спокойно от того, что в вечный гул мельницы не вмешиваются докучливые вопросы и лишние слова.
На четвёртый день Люба заработалась допоздна и поняла, что ни разу не видела, как уходят-приходят другие работники. Смущённая, она поднялась в кабинет.