Конечно, можно было спросить её об этом прямо, но так, по-моему, только деды наши делали. И даже если её ответ будет положительным, нам ещё неделю предстояло идти к Марсу и почти четыре обратно, особо не разгуляешься, принимая во внимание, что жить космонавтам в одной каюте уставом прямо запрещено.
Я даже похудел из-за этих волнений, отчего наш доктор посоветовал мне лучше питаться и следить за сном. А у меня кусок в горло не лезет, когда она рядом. Я даже спать стал не в пример хуже, поэтому и заметил неладное, краем глаза, когда заснуть не мог.
Это случилось уже на подходе, когда дежурства становятся особенно долгими из-за давящей монотонности космического полёта. «Старики», чьё время героических полётов безвозвратно ушло, должно быть, никогда не жаловались на сон, а вот наше поколение слегка подрастеряли азарт. Отныне мы должны во всём полагаться на рекомендации Центрального компьютера, а не на собственные знания, умения, и опыт. И хотя он всегда оказывается прав, большинство пилотов считают его необходимым злом, в том числе и я.
В день, когда всё началось, я как обычно закончил дежурство, пробежал положенные километры в спортзале, сходил в «баню», – специальный санблок, умело имитирующий свою земную прародительницу, отсидел в адской парной минут пять, и не на йоту не приблизившись к недосягаемому рекорду нашего старпома, на вялых ногах поплёлся в каюту. Там я отметил в календаре ещё один лётный день, сквозь пелену надвигающегося забыться подумав, что когда таких дней наберётся семьсот, я смогу сдать квалификационный экзамен на «первого», – пилота высшей категории, имеющего право пилотировать всё, что летает, включая «атмосферники», и даже сажать их на Землю, и провалился в зыбкий, похожий на разбавленный кисель, сон.
Во сне я вновь оказался на «китобое», с ужасом понимая, что налёт часов на нём не считается, и пока я тут прозябаю, Алина уже пройдёт аттестацию, улетит на другой конец Солнечной системы, и поминай, как звали.
Очнувшись, я протёр кулаками глаза, и лёг на спину, сбросив одеяло. Сон отступил, сменившись сонливой досадой. На эту тему нам, пилотам, было что порассказать. Все выпускники нашего училища, кроме, разве что, Сашки, справедливо полагали, что самая престижная в мире профессия часто мешает устройству личной жизни. Пилот зачастую проводит в космосе времени больше, чем птица в полёте, и когда приходит время заводить семью, то может так случиться, что самой близкой на свете женщиной для тебя окажется Ниночка, диспетчер Луны-сортировочной, с которой ты пару раз пил кофе в буфете.