Касаемо письма, чертовщина скрывалась в деталях: местами было не понять, что именно владыка Ларданский имел ввиду. Это ещё предстояло установить, если представится возможным. Многие тревожные строки здесь и сейчас не имели значения.
Что до «Гоффредо», то касаемо его положения здесь Альдред угадал.
«Очень жаль».
Ключник, садовник, уборщик и просто цепная собака, верная хозяину до мозга кости…
Ни с того, ни с сего Альдред весь изогнулся. Голову задрал кверху, пробираемый эфиром. На него снизошёл отрывистый хрономираж.
Стоны и крики людей в неволе. Удар топора, порождающий хруст костей. Треск очага. В котелке бурлит кипящее варево. Эта вонь…
Точно такая же стояла в кухне.
Уж не двуногие ли звери послужили мясной основой капустному супу?..
Внезапно последняя капелька масла в фонаре израсходовалась, и язычок пламени на кончике фитиля погас. Стало темно, как и везде.
Одновременно с этим сквозь толщу размышлений краем уха Альдред услышал предательский скрип позади: старые половицы выдали приближение грузного тела.
Всё внутри нарушителя сжалось. Однако ни единый волосок на его голове не дрогнул: он не смел подать вида, что заметил сторожа.
От этого напрямую зависела жизнь Альдреда. Руки он держал на столе – смотритель не мог их увидеть. Хорошо.
Пальцы незаметно скользнули в сумку, сцепились на бутылочном горлышке.
Альдред прислушался.
Бородач всячески пытался не выдать своё присутствие. Но это было невозможно, если он хотел умертвить незваного гостя.
С собой он тащил некий увесистый предмет: кувалду или скорее топор.
Ему нужен был один точный удар, чтобы обезвредить нарушителя. Один широкий замах.
Флэй подстерег момент, когда услышал, как лезвие всё-таки топора впервые разрезало воздух. Именно тогда он резко развернулся, вынимая бутылку.
Метил туда, где ориентировочно должна была находиться физиономия Гоффредо.
Не прогадал: на долю секунды заросшее лицо сторожа действительно мелькнуло перед его глазами. Флэй тут же закрыл их. Очень вовремя.
Силы, вложенной в удар, оказалось достаточно, чтобы основание бутылки вдребезги разбилось об голову смотрителя имения.
Красное сухое растеклось по лицу, закапало на пол. Осколки побросало врассыпную.
Частицы стекла впивались в кожу, кровя её, застревали в бороде, некоторые просто оцарапали щёки и нос.
Быть может, и вовсе попали в глаза, чего в отношении себя Флэй допустить не мог никак.