– Стасик, ты чего так рано? Я ещё ничего не успела приготовить.
Муж молчал в ответ, но на его лице быстро расползлась пугающая, невероятно широкая улыбка, напоминающая усмешку приговорённого к смертной казни и потерявшего разум преступника. Любой здравый человек от такой улыбки с криком кинулся бы бежать прочь. В его взгляде горел жестокий сумасшедший восторг, и вместе с тем читалась запредельная тоска и обречённость. Когда Мария вытерла полотенцем руки и начала поворачиваться, улыбка моментом спрыгнула с его лица, а покрасневшие глаза потухли.
Она прильнула к нему, подтянулась на носочках и поцеловала в щеку, нежно проворковав:
– Зая, устал наверное?
Муж никак не прореагировал на её действия. Он всё так же смотрел на неё с отсутствующим выражением. На его широких щеках горел лихорадочный румянец, какой обычно появляется после прогулки по морозу. С удивлением и раздражением Мария заметила, что муж прошел на кухню в туфлях. Такого на её памяти ещё не было.
«Придется опять пол мыть», – промелькнуло у неё в голове, когда Стас глухо спросил:
– Где дети?
– Твоя мама их забрала. Я подумала, что это хорошая идея, – она посмотрела на его туфли осуждающе. – Зая, ты забыл разуться! Я только что помыла пол.
Вместо извинений или оправданий, он схватил со стола фигурную скалку, изготовленную на заказ из ореха, и резко ударил супругу по голове. Её руки взметнулись к лицу. В широко открытых, удивлённых глазах застыл немой вопрос: «За что?» Боли ещё не было. Он бесцеремонно перехватил её руки и стал иступлено наносить удар за ударом с искажённым жуткой улыбкой лицом. В этой улыбке не было веселья, а только тоскливая злость, ужас и помешательство. Мария, теряя сознание, упала на пол вся в крови. Кровь брызнула на светло-кремовый кафель стены. Стас ударил ещё несколько раз уже лежавшую на полу жену и остановился, тяжело дыша. Безумная улыбка сошла с его лица. Проваливаясь в темноту, Мария подумала: «С кем же теперь останутся дети?» Стас ещё некоторое время постоял так, глядя на жену, потом бросил скалку, умылся в раковине, чтобы смыть кровь, запятнавшую лицо и руки, а затем отправился в спальню и переоделся в чёрные спортивные штаны, белую футболку и чёрный лонгслив. Туфли он заменил на кроссовки. Испачканный кровью костюм валялся на полу. Стас спокойно топтался по вещам, даже не замечая этого. Вернувшись на кухню, он вновь посмотрел на жену. От разбитой головы женщины по серой плитке стало расползаться кровавое пятно. Он беспокойно огляделся, приметил упаковку свечей, взял одну и поджёг фитиль лежавшими рядом здесь же на полке спичками. Тоненькое пламя свечи заколебалось от его дыхания. Он поставил зажжённую свечу на стол, далее деловито проследовал к плите, выдернул шнур из розетки, погасил конфорки, а затем открыл их. Самостоятельно газ не шёл из-за защитной автоматики. Тогда мужчина поменял планы и открутил гибкую подводку газа к плите у счётчика, предварительно обернув гайку полотенцем, чтоб не скользили пальцы. Газ с тихим шипением стал наполнять комнату. Стас ещё раз внимательно посмотрел на жену. Мария не подавала признаков жизни. Окровавленное лицо распухло. Сломанный нос поменял форму. Кожа на лбу была страшно рассечена. Из ран лениво стекала кровь. Кровавое пятно на полу у головы женщины стало больше. Грудная клетка не двигалась в такт дыханию. Проверять пульс он не стал. Это было уже неважно. Более не задерживаясь, Стас ринулся на выход. Он торопился. Хлопнула входная дверь и в квартире наступила тишина, нарушаемая лишь лёгким шипением выходящего из трубы газа.