Стас с пустым взглядом сидел в своем джипе перед домом. Он напоминал греческое изваяние, а не живого человека. Мысль напрочь отсутствовала в его глазах. Зазвонил телефон. Стас механически включил звонок на громкую связь. Возбуждённый мужской голос забасил из динамиков: – Стас! Ты чего не отвечаешь на звонки? Надо решать проблемы! Я не понимаю твоего поведения. Можно же что-то исправить. Ты можешь взять кредит. У тебя есть какое-то имущество. В конце концов, одолжи у родственников.
– Тупица! – прошипел Стас с ненавистью.
– Я не расслышал, – произнес собеседник и добавил, – я сейчас подъеду к тебе, и мы всё обговорим. В офисе ты сказал, что едешь домой. Я уже рядом.
Разговор прервался. Стас посмотрел на телефон и вдруг с ненавистью стал бить им о приборную панель, вцепился обеими руками, пытался разорвать и выл, как раненый пес: – Я, сука, уже по уши в долгах! Ты ни хрена ничего не понимаешь, о каких суммах идет речь! Какие кредиты?!
Из его рта летели слюни и пачкали лобовое стекло. Он мгновенно успокоился, заметив как к дому подъехала чёрная Тойота Камри начальника финансового департамента. Из неё выбрался пухлый взбудораженный мужчина в белой рубашке и чёрных брюках, из-под которых виднелись лакированные туфли. Он стал оглядываться, пытаясь определить, куда ему идти дальше. Затем над его головой, в квартире на восемнадцатом этаже прозвучал взрыв. Сработала сигнализация у всех находившихся на стоянке машин, а сверху посыпались обломки и осколки стекла. Мужчина испуганно присел, прикрыв голову руками, потом посмотрел вверх на развороченную квартиру. В общем шуме и гаме он не слышал, как Стас завёл двигатель и вдавил в пол педаль газа всё с той же безумной улыбкой. Визг покрышек заставил мужчину повернуться, но было уже поздно. Зелёный джип сбил его на полной скорости, а потом проехал по телу и затормозил. Поразмыслив, Стас дал задний ход и ещё раз переехал начальника, приговаривая: – Что, есть ещё вопросы?!
Из подъездов высотки стали выбегать люди, взбудораженные взрывом. Все смотрели наверх. Кто-то снимал происходящее на телефон. Стас развернулся и медленно покатил к выезду со двора.
Бабушка Виктория Сергеевна была женщиной мощной и решительной. У такой просто так не проскочишь. Спуску внукам она не давала и те понимали, что выказывать свои капризы перед ней бесполезно. Лучше делать то, что говорит. Даже через не хочу. Дисциплина в доме была почти военная. Дети воспринимали поездку к бабушке как ссылку. Виктория Сергеевна еще при входе отбирала любые гаджеты, а просмотр телевизора расписывала строго по часам в зависимости от достижений в сельскохозяйственных работах на огороде. Дед полковник относился к внукам намного мягче, поэтому не допускался к процессу воспитания. Этим утром Виктория Сергеевна после завтрака раздала им задания, а ближе к обеду проверила выполнение. Не обошлось без замечаний: восьмилетний Фёдор плохо прополол морковь, а шестилетний Костик мало нарвал паслена. Фёдор хотел спросить бабушку, знает ли она о комитете по правам ребенка, но быстро передумал, смекнув, что этот вопрос может повлечь за собой лишение просмотра телевизора. Отчитав внуков, Виктория Сергеевна велела им мыть руки и идти обедать. На кухне, облаченная в домашний бежевый халат из велюра, с завитыми рыжими волосами, она, несмотря на робкие возражения, положила детям гречневой каши с мясом и наливала компот в тот момент, когда на кухню вошел их отец. Фёдор сразу заметил, что с папой что-то не так. Этому было несколько причин. Первая – его родитель всегда был днем на работе. Вторая – он никогда не смотрел на них с братом так, будто впервые видит. И последнее – красные глаза отца, напоминающие глаза вампира. Баба Вика ничего такого не заметила, а напротив обрадовалась его приходу: – Стасик! Как ты здесь!? Ты же должен быть на работе! На обед что ли заехал?