Мне хотелось, чтобы этот волшебный момент не заканчивался. Обида на Глеба внезапно испарилась, уступив место щемящей тоске по нашей дружбе, по тем беззаботным временам, когда мы не думали о будущем.
Не знаю, сколько бы я так простоял, глядя на своих бывших друзей и вспоминая прекрасные времена, проведенные с ними. Возможно, еще несколько минут у меня бы было, однако их меня лишило противное белое существо, которое тихо подкралось сзади и укусило меня за ногу так, что я не смог сдержать громкого крика.
– Ай, блин! – заорал я так, что вздрогнула даже Натка в наушниках.
Она остановила качели и одним резким движением выдернула наушники. От яблони отлепился Глеб и испуганно закрутил головой. Пара секунд, и он увидел меня. Его лицо вытянулось, и он открыл было рот, но его опередила Натка. Она возникла прямо передо мной, такая же устрашающая, как и в ту ночь, когда мы воровали у нее малину.
– Снегов! Какого лешего ты тут орешь на всю ивановскую?!
Кажется, из нас троих я был единственным, кто обрадовался нашей внезапной встречи. Наташа почти не смотрела на меня, а если и смотрела, то с презрением. Макс же сначала меня игнорировал, а затем принялся злиться и кричать.
Впервые за день мне захотелось психануть и свалить из лагеря. Собственно, веской причины быть тут у меня больше не было, ведь Наташа сказала, что не задержится здесь.
Чтобы успокоиться, я вышел из нашей комнаты – надо будет позже «поблагодарить» Илью за столь «приятное» соседство – и устроился в кресле рядом с фикусом. Выводить Снегова своим присутствием не стоило, он реагировал на меня как бык на красную тряпку.
Сосредоточится на учебнике по юриспруденции, который я прихватил с собой, никак не получалось. Мысли крутились вокруг Наташи и Макса, их лица то и дело мелькали перед моим мысленным взором. Обида, которая жила со мной все эти три года, неожиданно притупилась, когда я увидел лица друзей.
Черт возьми, как же, оказывается, я по ним скучал! И как хотел снова стать их другом. Хотел вернуть чуть ли не братские отношения с Максом и те новые чувства, которые проросли из нашей с Наташей дружбы.
Я как сейчас помню момент, когда понял, что влюбился в нее.
Нам было по четырнадцать. В последний день августа мы шли из школы, где репетировали Первое сентября. Максим никак не мог запомнить танцевальные движения, поэтому его оставили еще на час, а нас с Наташей отпустили.