– Партия снова твоя… Доволен?
– Более чем, – Виталик оскалился в улыбке. Ну в самом деле, в чём причина такой радости? Не от выигранной же солидной суммы… – Знаешь, Артёма придётся расстроить: не такой уж ты уникальный везунчик. Хотя тебе вообще грех жаловаться: прихлопнуть хотели, и то не смогли…
– Ждал, чтобы прихлопнули, что ли? – последние слова Виталика ожгли Платова какой-то непонятной скрытой злобой.
– Бред не неси! Там тебя, слава Богу, удача не обошла. А сегодня она уже со мной. Ну не злись, не злись. Вижу, проигрывать ты так и не научился. Непривычно же, да? С почином. Не всё же тебе одному: деньги там, бабы… – Взгляд Виталика, до этого мутный от выпитого, на последнем слове стал давящим. – Или ты хотел, чтобы я тебя тут развлекал в поддавки?
– Поостынь! – Павел Николаевич был взведён до предела. – Ты перебрал. И с алкоголем, и со словами.
– А, ну да, простите. Всё время забываю, что Павел Платов – дело особое и к нему особый подход нужен. На него человеческие законы не распространяются. Пули – и то отскакивают…
Что Виталик говорил дальше, Павел уже не слушал. Когда говорят о красной пелене перед глазами, имеют в виду явно нечто именно такое. И хотя не дрался он давно, свой порыв сдержать не смог. Да и не хотел.
Резко встав из-за стола, Платов быстрым и точным ударом врезал Виталику в его аристократический нос.
Тот кулем повалился навзничь. А Платов тем временем развернулся и пошёл к выходу, по дороге фиксируя испуганные лица персонала, не решающегося даже посмотреть на него.
2017 год, Москва
Когда Платов, всегда тонко чувствующий окружающую обстановку, договорился о встрече с Каменским у памятника героям Плевны, он уже примерно понимал, что услышит от чиновника администрации президента. Да уж и куда яснее: прежде безотказный телефон стал дозваниваться до нужных людей реже, поставки подвисали всё больше, а прежние радушные партнёры улыбались как-то натужно. Пазл из этого складывался нехороший, хотя внешне всё оставалось пристойным: кроме вопроса с кредитом, все остальные дела продолжали пусть со скрипом, но двигаться. Хотя именно это ощущение – будто толкаешь несмазанную тяжёлую дверь, когда прежде все двери распахивались перед тобой настежь, – сильно раздражало. Будь Павел чуть сильнее склонен к меланхолии – его бы уже давно этой дверью придавило. Но, по счастью, ему пока вполне хватало воли преодолевать трудности. Только характер, пожалуй, совсем испортился вместе со сном: заснуть получалось не всегда, и это сильно отдавало по утрам в виски, заставляя мучиться от головной боли без всякого похмелья.