– На разврат, – коротко ответила мать.
– Нет, дорогая мамочка! Не на разврат! Это похоже на то, что творилось в стране до революции! На сословность, вот на что это похоже. Когда крестьянка не могла полюбить дворянина и наоборот! – выпалила Галина. – То, что так ярко описал в своей пьесе «Бесприданница» Островский!
– А если его постигнет судьба Антона Григорьевича? – вдруг спросила мама. – Ты об этом не думала?
– Не постигнет! – уверенно отвечала Галина. – Он вожак всей советской молодежи, его очень любит и ценит товарищ Сталин, и он хочет развестись со своей женой! Они останутся хорошими товарищами, а детей поделят!
– Далеко зашло, – задумчиво произнесла мать. – Ну что ж, девочка, ты уже взрослая, сама все знаешь: как жить, как любить! Мать тебе не нужна. Живи, как знаешь, где хочешь и как хочешь. Я снимаю с себя ответственность за тебя.
– Это что же… мне съезжать, что ли? – ужаснулась Галина.
– Да, – подтвердила мать.
– Куда? – не поверила Галина.
– В Центральный комитет комсомола, по-видимому, – пожала плечами мама.
Галя, как всегда, опаздывала… Прорвавшись сквозь поклонниц, она на ходу поздоровалась с вахтершей, даже не заметив, что та не ответила. Схватила на бегу пачку писем из своей ячейки, среди которых преобладали конверты с печатью в виде красной звезды вместо марки – письма от красноармейцев, побежала дальше по коридору, не видя испуганных белых лиц попадавшихся навстречу актеров и работников театра.
У лестницы на второй этаж она наткнулась на Елену Никандровну. Старушка, постоянно оглядываясь, вцепилась в нее и громким шепотом сообщила:
– Вы все правильно делали, Галочка! Я любовалась вами! Но что поделаешь… времена такие! Я ненавижу этих монстров!
– Про что вы, Елена Никандровна? – пыталась отцепить от платья старушечьи скрюченные артритом руки Галина.
– Коммунистов! – не слушая ее, шептала бывшая премьерша. – Он был не товарищ, он был барин! Теперь вам придется страдать! Это так прекрасно!
Галина, освободившись от полубезумной гримерши, пошла дальше, к своей гримерной, уже медленно, замечая, что люди при встрече с ней прячут глаза, что у режиссерского управления толпится народ, что-то изучая на доске приказов, что из парткома выглянула ее сокурсница Сазонтьева и, заметив ее, тут же скрылась в партийной цитадели.