Лето далось жаркое, окна в доме были открыты и на подоконнике повисли дети соседей по селу. Дети глазели на угощение и самая бойкая их них, Прасковья, отроду десяти лет, попросила у тёти Глаши, сидевшей возле окна рядом с Силантием Медведевым, пирогов:
– Тётя Глаша, пирожком угостите?
С добрым выражением лица, с улыбкой тётя Глаша подала детям пироги.
Прасковья, блестела голубыми глазами, по-детски счастливая уплетала пирог за обе щеки. Сама она была чернявою, лицом смуглая, как уголёк, цыганских кровей. Отец её отбился от табора, осел в селе и женился на сельской татарке и через неё они дочку нарадили.
Дед Матвей не смог устоять от слабости, чтобы не подковырнуть своего дружка Акима, натура такая была, и он с деланным восхищением в голосе сказал ему:
– Повезло Аким твоей Марфе. Ты мужик хозяйственный. Вона, стол накрыл какой, ломится. Всё-таки согласись по совести, есть польза от продразвёрстки.
На что Аким смутился и ответил, разводя руками в стороны:
– Излишки у кулаков Зареченских забрали.
Аким повернулся к пляшущим и громко, но по-доброму, сказал:
– Степанида, Андрон заканчивайте плясать, садитесь за стол.
Гармонист Тимоша, как по приказу свернул меха гармони. Степанида, громко дыша, пошла за стол, по ходу играя плечами, виляя бёдрами перед Андроном и оттопыривая вырез кофты, дуя губами на два «бидона молока» позвала Андрона:
– Пойдём Дроня, Аким с Марфой за стол приглашают. Грех отказываться.
Они с Андроном сели на лавку рядом с Косарем, лицом к окну напротив Силантия и Степанида сразу начала стрелять в него глазами, а Силантий смутившись, опустил глаза, как девица красная.
Гости того и ждали, что бы наполнить жгущей самогонкой пересохшие стаканы под гуся. Журчал самогон, разносились по тарелкам куски гусятины тремя хлопотливыми кухарками. Лукерья толкнула своего мужа Матвея в бок и наказав ему:
– Матвей, что расселся? Скажи слово молодым.
– Ты Лукерья не торопи мужа своего. Ведь напутствие, оно, как название у корабля, как скажешь, так и поплывёшь, – ответил важно дед Матвей и, взяв в руки стакан с самогоном, встал во весь свой средний рост, откашлялся в кулак.
Гости замолкли и дед Матвей по-деревенски, но употребляя витиеватые слова, произнёс:
– Дорогие Аким и Марфа. Когда чёрная гидра Антанты душит молодую шею Красной Революции и враги Пролетариата опустошают закрома нашей Родины многострадальной, мы крестьяне ответим контре прибавлением молодого поколения, для пополнения наших рабочих и крестьянских рядов по борьбе с врагами Мирового Пролетариата.