Солдаты стояли с винтовками за плечами в шеренгу. Людей они раньше никогда не стреляли, да и воевать, честно говоря, не умели. Командовал ими юнкер по фамилии Бышев. Фуражка на ушах лопоухих, мундир весь в пыли, но рука крепко держала револьвер, скорее от страха, чем от уверенности.
Рядом с юнкером стоял прапорщик Марзанов и по-отечески, в полголоса отчитывал юнца:
– Учиться надобно милейший, быть самостоятельным, выполнять возложенные приказы старших по званию. А, вы голубчик всё мнётесь, в бирюльки играете. Решительности надобно по более вам, – и, отходя в сторону к офицерам, стоявшим у телеги, громко, на обозрение приказал: – Командуйте, приводите приказ в исполнение.
Офицерам цирк нравился. Они курили, лузгали семечки, ждали финала представления кровавого.
Юнкер поднял револьвер над своею головой, замер, потом сорвавшимся голосом пропищал солдатам:
– По врагам Отечества, пли!
Новобранцы, так и не поняв, что от них требовал их лопоухий предводитель, стояли, молча, не шелохнувшись.
Красноармеец Белобородов плюнул сквозь зубы и с усмешкой произнёс:
– Понабрали, сопляков. Молоко на губах ещё не обсохло.
– Ты Марзанов юнкера на потеху поставил командовать что ли? – «ткнул носом» прапорщика Копылов.
Прапорщик, усмехаясь, ответил:
– Алексей Павлович, пусть поучиться голубок. Может статься, другого случая у него не представится.
Офицеры рассмеялись. Красноармеец Хабаров бросил злобно, словом в сторону офицеров:
– Скоро вас всех передавят, как тараканов.
Красноармеец Антошин, с безысходностью в голосе продолжил:
– Жаль не придётся увидеть нам, как кровушка их прольётся голубая.
– Ну, ну, поговорите напоследок, – посмеялся прапорщик.
– Чего изгаляешься над мальчишкой? У него, небось, от страха портки все мокрые, – пожалел лопоухова юнкера Белобородов.
– А, ты откажись от своего Ленина. Встань на коленки, перекрестись, как полагается у православных людей и скажи, что больше не поднимешь свою руку против истинной власти в России, – ёрничал прапорщик.
Белобородов, как-то вдруг ожил, втянул ноздрями шумно воздух и ответил белогвардейскому прапорщику со всей честностью своего сердца перед неизбежностью уготованной участи:
– Ты ваше благородие, наверное, не понял о нашей власти ничего, если предлагаешь мне на коленках елозить перед тобой. Мне Ленин свободу дал от таких вот, как ты, кровососов. Власть наша рабоче-крестьянская и свобода наша, кровью завоёванная и не тебе сволота золото погонная марать её своими гнусными сомнениями. Тебе не понять этого.