Конечно же, Януш, читая эти строки холодным зимним вечером 1940 года, не знал, что отец Рины и Ханы неделю назад был расстрелян в Освенциме, а их мама спустя месяц после оккупации Варшавы умерла от голода в холодном переполненном вагоне на пути в Германию, так и не оправившись от потери детей.
Он писал эти наивные письма, чтобы вселить в нас наивную надежду и подарить Кларе обманчивое счастье. Но он делал это из благих побуждений, свято веря, что поступает правильно. И я ему благодарен за это. Счастливые, мы ожидали скорейшего возвращения родителей. Заботливая Клара редко выпускала нас гулять во двор. Мы не посещали людных мест, большую часть времени проводя у окна. Прислоняли к стеклу лица и разрисовывали пальцами жирные пятна, оставляемые на его поверхности. Вглядывались в редких прохожих, надеясь узнать в них знакомые лица. В нашем квартале почти невозможно было увидеть гуляющих детей. Родители старались не отпускать их одних. Теперь я понимаю, насколько дикой была бы эта картина: детский смех с одной стороны холодной стены и стоны отчаяния, крики боли и призывы о помощи с другой.
III
Стена. Я до сих пор иногда вижу ее в своих кошмарах. Я помню каждый ее кирпич, каждый развод, каждую шероховатость. Я могу в красках описать, как она выглядела, усыпанная слоем снега. Как зловеще темнела под дождем. И как раскалялась под солнцем. Но я никогда не смогу передать словами боль и страх, что за ней таились.
Я видел, как быстро были расчищены завалы, благо рабочих рук у новых хозяев страны было в избытке. Город из бесформенной серой глыбы за несколько недель вновь превратился в уютный дом для поляков. Вот только евреев уже поляками не считали. Граждане одной страны перестали существовать как единый народ. Чистокровные поляки – можно было подумать, что хоть кто-то из них таковым являлся – больше не желали соседствовать с евреями. Их гнали повсюду, избивали, унижали. Многотысячные потоки измученных людей устремились к восточным границам Польши, но Советский Союз вскоре закрыл границу, перерезав путь к спасению. Тогда уже тонкими струйками евреи стали просачиваться на север, в Прибалтику. Там они находили временное пристанище. Именно временное, потому что война, громыхая, приблизилась и к этим странам. Тогда бедным изгнанникам пришлось искать новое убежище. Эти поиски приводили скитальцев в самые, казалось бы, немыслимые места. Несколько тысяч евреев, например, в 1941 году получили разрешение императора Японии остаться на территории Китая. Некоторые остановили свой бег в Самарканде, а некоторые дошли до Ирана. Те, кто все-таки ранее успел попасть в СССР, позднее заселили север этого государства в качестве спецпереселенцев. Но вы себе даже не представляете, что стало с евреями, которые Польшу тогда не покинули.