После встречи с Эллеей моя повседневная рутина стала обретать некий смысл. Даже работалось теперь веселее в ожидании вечера. Мы гуляли часами, болтали обо всем на свете. У Эллеи всегда было много вопросов и мне нравилось отвечать на них, особенно если она просила меня пояснить что-то связанное с моей работой. С ней я чувствовал себя экспертом в сфере компьютерных технологий. Но также она расспрашивала меня о городе и интересных музеях. Я особо в этом не разбирался, но так как она была приезжая, любая информация казалась ей достаточной и занимательной. Поэтому я просто выкладывал все, что знал и проходил с детства, а она слушала с неподдельным интересом.
Желтый, приглушенный свет фонарей стал неизменной декорацией к нашим встречам. Мне нравилось разглядывать ее лицо при таком освещении.
Когда становилось совсем поздно, я провожал ее до подъезда, прощался и шел к себе домой. Войдя в квартиру, я сразу же бросался к окну, чтобы проследить, как включается свет в ее доме, как она проходит на кухню, машет мне, улыбается и идет ставить чайник на плиту. Дальше я старался больше не разглядывать ее в окно, чтобы ей не было дискомфортно. Думаю, никому не понравится ощущение того, что за ним постоянно наблюдают.
Так продолжалось некоторое время, до тех пор, пока не случилось нечто странное.
Однажды, вернувшись с работы, я обнаружил, что Эллеи нет во дворе. Конечно, она не обязана была меня постоянно поджидать и кормить меня булочками. Но это меня насторожило. Пусть мы никогда не уславливались о встрече, но я забеспокоился, все ли с ней в порядке.
Я сразу взглянул в ее окно и увидел слабый отсвет, словно в квартире горела лишь одна лампа. Не раздумывая, я направился к ее дому. Скорее всего она простудилась, каждый вечер проводя по нескольку часов на зимнем воздухе.
Сердце мое начало колотиться, когда я поднимался по лестнице. Я был непрошенным гостем, но мне нужно было убедиться, что с ней все в порядке. Мобильными номерами мы не обменивались. Что было глупо для современного мира. Но я просто не чувствовал в этом надобности, ведь мы жили так близко.
Я постучал, замечая, что стук резонирует с громким биением моего сердца. Конечно, это мог слышать только я сам. Какой-то своей внутренней стороной уха.
Я стучал долго, а Эллея все не открывала. Возможно, она спит, а я ее тревожу. Но мне нужно было убедиться, что ей не надобна помощь. Поэтому я стал стучать громче. Я услышал тихое шевеление за дверью и остановился. Наконец дверь распахнулась.