Руслан подошел сзади, обнял Аню, поцеловал в шею, царапая щетиной.
Аня кинулась задернуть портьеры, но, только подойдя вплотную к окнам, сообразила, что и штор нет. Выпирают на рамах сероватые рулетки от наружных жалюзи. Руслан потянул трос, Аня вздрогнула от грохота пластика и металла.
Жалюзи разом закрыли половину окон. В двух оставшихся отражались потемневшая Аня и голова Руслана из-за ее плеча. С улицы стекло царапали тощие ветви. Что за деревце – не разобрать. Листьев на нем не было. Все-таки и здесь зима.
Руслан погасил свет – и Аня в стекле исчезла. Он снова притянул ее к себе. И тут по его лбу замелькали рыжие квадратные отблески, на улице что-то залязгало, задребезжало. К мусорным бакам подъехала уборочная машина с мигалкой.
– Блин, эти еще, – буркнул Руслан. – Всегда в два с копейками вывозят.
Они стояли вместе у задраенных наполовину окон и смотрели, как уборщик торопливо вышел из кабины, что-то приладил за кузовом к подвесному крану, потом кран поднял и опрокинул в кузов мусорный бак. Из него вывалились пакеты, звякнули бутылки. В мусорном потоке промелькнуло что-то светлое, изящное, вроде винтового табурета, который ставят к роялю. Или показалось. За кузовом уже подцепили следующий бак. Опрокинули. Затем был третий, четвертый.
Грохотали минут десять. Руслан сначала что-то говорил, потом молчал рядом, потом включил свет.
Прошли на кухню. Двери из гостиной – двойные, белые, с мутным узорчатым стеклом, что слегка дребезжало в пазах. Петли поскрипывали, в замке торчал ключ.
– Сербы, – буркнул Руслан, попытался провернуть ключ, но безуспешно.
Аня отметила его новое словечко: вот это «сербы» для всего непривычного. А еще – эхо, пролетевшее по не обставленной толком гостиной.
На кухне вещи громоздкие, а сама она, напротив, маленькая. Пузатая электроплита с серыми блинами, ряд коричневых шкафов-близнецов по верху и по низу – сновать вдоль них полагалось лишь одной хозяйке. И не самой габаритной. Аня вспомнила свою московскую кухню со встроенной техникой, посудомоечной машиной, бутылочницей – узкая выдвижная дверца с ручкой-завитком. Старое золото на светлом, почти белом дереве; кажется, это был ясень.
Белградскую кухню Аня про себя окрестила «вагоном». К вагону примыкало более-менее квадратное помещение, но его занимал стол; Руслан купил его в здешней «Икее», очень им гордился. Имелся здесь и мрачный встроенный шкаф, высотой под потолок. Двери гладкие, из ДСП, с крошечными ручками-пуговками. Не сразу и откроешь. Внутри глубина – метр, не меньше; свет не пробивается к дальней стенке. Нижние полки завалены всякой утварью.